1. О Дубровском
Для начала необходимо объяснить, откуда взялся «литературный партизан» Дубровский. Предлагаемый читателям «стихотворный проект», авторство которого обозначено фамилией Дубровский, был начат мною в 2002-м году. На Украине в ту пору проходили очередные парламентские выборы, и я в них участвовал в качестве предводителя городской организации пророссийской партии «Русский блок».
Желая достучаться с нашими идеями до сердец избирателей, я решил, что будет лучше, если помимо скучных программных формулировок, предлагать эти идеи, облачив их в образные формы.
Те, кто видели советский фильм «Служили два товарища», о гражданской войне в Крыму, — в котором играли Высоцкий, Янковский, Роллан Быков, Папанов, Ия Савина и другие замечательные актеры, — могут вспомнить промелькнувший в фильме один любопытный эпизод. В нем показаны сидящие на привале красноармейцы, которым некий персонаж фильма, звавшийся Семеном Марковичем и служивший, скорее всего, по медицинской части, читает нечто вроде стихотворной лекции о необходимости соблюдать требования гигиены. Там были такие слова:
Раз однажды у солдата
Еремеева Кондрата,
По невежеству, незнанью
Не слыхавшего про баню,
Завелися паразиты, —
Те, что делают визиты
И в постель, и в колыбель,
И в рубаху, и в шинель…
Тиф бывает: тиф брюшной,
Тиф возвратный, тиф сыпной… и так далее.
Вот и мне пришла в голову мысль пропагандировать наши идеи и бороться с их противниками примерно таким же способом.
Для этой цели я придумал себе псевдоним – Дубровский. Так как я вообще занимался писанием серьезных публицистических произведений, а за стихотворство взялся только ради выборов – то не хотел ставить под этой низкопробной стихотворной продукцией свой, скажем так, «товарный знак».
Дубровский же потому, что в ситуации, в которую попал пушкинский персонаж Дубровский, я узрел некоторую параллель с той ситуацией, в которую попала русская словесность на Украине. Когда у отца Дубровского, бедного помещика, могущественный сосед Троекуров отобрал имение, — притом, обставив все по закону, используя продажность судей, нашедших в законе нужные лазейки, — то сын обиженного, Владимир Дубровский, став жертвой несправедливости и не найдя законных путей эту несправедливость устранить, вынужден был податься в разбойники и разбираться со своими обидчиками уже безо всяких законов и правил.
Точно также и русская словесность на Украине – общее достояние тех, кто считают себя русскими и тех, кто считают себя «украинцами», – была вытесняема с Украины «сравнительно законными», как говорил Остап Бендер, способами. Однако по поводу того, что целый народ лишают его тысячелетнего культурного достояния, опуская его тем самым на первобытный уровень и превращая нынешних «украинцев» в безродных мутантов, ни одна международная правозащитная организация не проронила ни слова. Хотя, если, к примеру, каким-либо притеснениям в любой точке планеты подвергаются представители сексуальных меньшинств, то сразу же все эти организации поднимают крик на весь мир. А так как русская словесность была, в моем представлении, величайшим нашим богатством, у нас отнимаемым, то я посчитал себя вправе бороться с ее гонителями, не оглядываясь на законы и приличия, и не особо выбирая выражений.
Использование псевдонима связано было и с тем, что я действовал «с дальним прицелом», выходя в своих намерениях далеко за пределы упомянутой избирательной кампании. Тем более, что во все эти «демократические игры» по навязанным нам «хозяевами положения» «правилам игры» я, по большому счету, нисколько не верил, и надеялся, что впоследствии за фамилией Дубровский будет стоять коллективное творчество, то есть образуется некое «партизанское соединение», объединяющее «литературных партизан» вроде меня, критикующих тот оккупационный режим, который установился на Украине.
Сначала я примерно за две недели «выдал на гора» почти четыре десятка стихотворных поделок, написанных по-русски и по-украински, объединив их в два выпуска и издав их самиздатским способом тиражом примерно в сотню экземпляров. Формат этих книжечек был минимальный. Каждая книжка представляла собою маленькую брошюрку в шестнадцать страниц: для издания одной такой книжки мне достаточно было одного стандартного листа, на каждой стороне которого помещалось по восемь стихотворных страниц.
Стихи были простенькие и незамысловатые, в основном короткие: я старался в нескольких выражениях охарактеризовать оппонирующее нам «политическое явление» или персонажа украинской политики.
Начинались оба выпуска коротким двустишием:
Нас разделили по-пьяни –
Объединяйтесь славяне!
И завершались этим же двустишием, переведенным на украинский язык:
Нас розъедналы спъяну –
Еднайтэсь браты-словъяны![1]
Далее следовали такие, к примеру, стихотворения:
1991-й год
Нас тем окаянным летом
Подвела судьбина – сучка:
Мы с космической ракеты
Пересели на «кравчучку».
Для несведущих должен объяснить, что «кравчучкой» на Украине называют тележку на двух колесиках, предназначенную для перевозки тяжелых грузов. «Кравчучки» массово появились у нас во времена Кравчука, когда народу выпало тащить на себе груз тех «благ», которыми облагодетельствовал его Кравчук. (Появившаяся позже, во времена Кучмы, тележка на четырех колесиках получила название «кучмовоза»).
Был там, например, еще такой «стих» – о новых «реалиях»:
Лесом стала Украина,
Диким и непроходимым,
Жутко в том лесу брести нам,
Страшен каждый звук!
Жить придется – не зевая,
Вмиг съедят – чуть оплошаешь –
Волков[2], Медведчук…
Тишина – и та пугает…
Вон – легонечко ступая,
Суркис след свой заметает;
Там – урчанье: Кучмы стая,
Знать, кого-то уплетает;
Хрюкает Кравчук…
Жутко в том лесу брести нам,
Диком и непроходимом.
Жизнь – сплошной испуг!
Большинство же стихотворений – от длинных до совсем коротких – были посвящены различным политическим силам, враждебным Русскому миру. Надо сказать, что на Украине, с самого момента провозглашения ее «независимости», на политической арене конкурировали между собой почти исключительно враги Русского мира и его предатели. Враги – всевозможные украинские националисты, базировавшиеся, в основном, на западе Украины, и заполонившие впоследствии Киев, – желали, из расистских побуждений, полного искоренения всего русского на Украине, во всех его проявлениях, от языка до исторической памяти… Для них все русское – расово неполноценно, недостойно «светлого будущего в Европе», и требует безусловной ликвидации. Тогда как предатели, окопавшиеся, главным образом, на юго-востоке страны, – «корысти ради» тоже правдами и неправдами тянули народ наш на Запад, но «демократически» соглашались брать с собой туда тех, кого позже назовут «ватниками», живущими большей частью на юго-востоке, с их языком и ущербной, с точки зрения европейских перспектив, ментальностью. И, вдобавок, не брезговали экономическим взаимодействием с Россией, ненавистной для убежденных русофобов. А так как основной экономический потенциал Украины расположен был на юго-востоке, то всякий раз, когда в украинской политике побеждали предатели, представляющие главным образом юго-восток Украины и сотрудничавшие с Россией, экономические дела на Украине шли вверх. Когда же, в основном при помощи Запада, посредством «майданов» и прочего, побеждали украинствующие русофобы, то страна в экономическом отношении катилась вниз.
Среди врагов, на начальном этапе новейшей украинской истории наиболее влиятельным был «Народный Рух Украины», со временем разделившийся на множество националистических партий. Ему я посвятил следующее двустишье:
Граждане, бросайте Рух –
От него нечистый дух!
Однако с врагами все было более-менее понятно – меня же в ту пору больше даже раздражали предатели: вчерашние «верные ленинцы» и благополучные партократы, возглавившие и заполнившие собою множество партий, идеологически устремленных по направлению «гэть вид Москвы!». Вся эта жидкая человеческая субстанция, на протяжении всех лет украинской «независимости» перетекала из одной провластной партии в другую – туда, где появлялись карьерные и финансовые перспективы.
Все эти партии сегодня трудно даже припомнить. У всех были благообразные названия и предательская сущность. Вот, к примеру, была при Кучме провластная «Народно-демократическая партия» (НДП), которой я посвятил такое двустишье:
Умеешь ползать на пупе? –
Записывайся в НДП!
Была еще одна подобного рода партия – «Социал-демократическая партия Украины (объединенная)», СДПУ (о), — объединившая в своих рядах многих желающих комфортного жития на развалинах нашей Родины. Партия эта считалась даже «пророссийской». О подлинности ее «пророссийских» устремлений свидетельствует хотя бы то, что в ней состоял известный персонаж нашей региональной истории, Кравчук, перещеголявший своими «подвигами» всех прежних наших мазеп. (Впоследствии он даже додрейфовал до участия в партии «Не так!», оппонировавшей Ющенко с «пророссийских» позиций, декларировавшей защиту русского языка и прочие соблазнительные завлекаловки для доверчивого «электората»). Эту партию я охарактеризовал следующим образом:
К СД-ПУ прибавим (о) –
Выйдет множество всего:
Деньги, власть, почет, комфорт…
Ну а сколько важных морд!
Тут и Суркис, и Кравчук,
Зинченко и Медведчук… —
Вместе этакий «паук»,
Я сказал бы даже «спрут»,
Но не смею – заберут!
Много стихотворений были посвящены различным персонажам тогдашней украинской политики. Вот, к примеру, короткое стихотворение, посвященное украинскому экономисту-реформатору Виктору Пинзенику, проделавшему с украинской экономикой, в ранге министра и вице-премьера по экономике, примерно то же, что проделали с российской экономикой Гайдар с Чубайсом. Однако он, в отличие от своих российских аналогов, космополитов Гайдара и Чубайса, выделялся ярко выраженной украинской «национальной спецификой», ибо украинскому реформатору, «по условиям задачи», надлежало быть национально-сознательным.
Был с детства В.Пинзеник
Большой любитель денег.
Теперь – в экономистах,
Притом – ариец чистый:
Не русский, не еврей –
Украинских кровей!
Или – о другом деятеле: был такой обтекаемый и вечно балагурящий персонаж украинской политики Иван Плющ, который после своего благополучного советского прошлого столь же гармонично вписался в новые политические реалии. На поприще самостийной украинской политики он, двигаясь от хорошего к лучшему, тоже весьма преуспел: переменив множество партий, дважды был избран председателем Верховной Рады, и прославился своей знаменитой фразой: «Дэпутат Заець, нэ стрыбайтэ по залу!». Добиваясь предельной лаконичности, я посвятил ему совсем коротенький стихотворный пассаж, в четыре слова, которым заодно охарактеризовал всю картину происходящего на Украине:
Вьющийся Плющ –
Стал всемогущ!
Было там еще стихотворение, посвященное министру обороны при Кучме – Кузьмуку, руководимые которым доблестные вооруженные силы Украины сбили в 2001-м году летевший над Крымом российский пассажирский самолет, с 78-ю пассажирами на борту, в чем Украина долго и упорно не признавалась:
Все границы на замках,
А ключи – у Кузьмука,
Но будить его напрасно
Не советую – опасно:
Кузьмук может с перепугу
Спутать недруга и друга –
И по вам, вместо привета,
Сдуру запустить ракетой.
Завершалась эта стихотворная проба пера моего Дубровского стихотворением, посвященным самому Кучме:
Нами правит хан Кучум –
А я Путина хочу!
На Путина мы тогда все очень надеялись…
_______________________________________________
[1] В тексте написанные по-украински стихи воспроизводятся при помощи букв русского алфавита (как это было, к примеру, в дореволюционных изданиях стихов Шевченко). Изготовленный впоследствии отдельный украинский алфавит предназначен, главным образом, для того, чтобы разорвать языковую общность малороссов (переименованных затем в «украинцев») и великороссов, и сделать написанный по-малороссийски (по-украински) текст непонятным читателю из Великороссии. Мое «непочтительное» отношение к украинскому алфавиту связано также и с тем, что сами украинские самостийники не очень-то им дорожат, и самые продвинутые из них давно уже поговаривают о необходимости перехода на латиницу. Ведь главное для них – не создавать что-то свое, а разделять русский народ на враждующие части.
[2] Все перечисленные персонажи — Волков, Медведчук, Суркис и др. – влиятельные действующие лица тогдашней украинской политики.