Сказка о том, как некая личность захотела попасть в историю (1990).
Был Бог. С давних-предавних пор управлял Он Мирозданием (с каких именно пор – Он и сам уже не помнил – Ему казалось, что вечно).
И руководил Он сушею и воздухом, и пучинами морскими, и всеми стихиями, и всеми существами – людишками, стало быть, в том числе – всею жизнию и делами их, ну и всякой прочей мелочью, о которой упоминать даже лень.
И как заботливые родители учат поначалу малых детей своих ходить, говорить, есть ложкой, пользоваться детским горшком; объясняют им хотя бы в двух словах, что в этой жизни хорошо, что – плохо; а после уже перестают прятать от них спички, разрешают курить, ездить на мотоциклах, жениться… – так и Бог: поставив перво-наперво наших далеких предков на ноги, дав им речь и вручив высокое звание человека, – Он постепенно научил их добывать огонь, делать орудия труда и множество других приспособлений, облегчающих удел человеческий…
Дошла очередь до колеса. Решив, что пора уже людям изобрести колесо, Бог определил, что изобретателем колеса будет Иван Великанов, и назначил ему необычную судьбу. Иван рано остается без родителей, которые гибнут от удара молнии. Мальчик растет не по годам вдумчивым и самостоятельным…
И тут… Когда, казалось бы, все уже устроено – изобретение колеса поручено Великанову; когда за все уже заплачено, – заплачено жизнями бедных его родителей (в этом мире, как известно, ничего задарма не делается), благополучием любимой женщины Великанова (без этого тоже не обойтись), вынужденной разделить необычную Великанова судьбу: вместе с ним скитаться, где попало, питаться, чем попало, счастьем их детей (малютки, быть может, даже и не родились), – вдруг появляется некто Вошкин, которому высочайше было предопределено работать в питейном заведении собственного отца, впоследствии унаследовать его, и до конца дней мирно совершенствоваться в этой специальности; и которого родители его в чадочестолюбивых снах своих видели уже преуспевающим хозяином процветающего заведения… И этот недостойный Вошкин, сметая однажды со столика крошки грязной тряпкой на грязный поднос, услышал случайно, как сидевший за столиком пьяный Великанов, коего замысловатая кривая его необыкновенной судьбы по пути к гениальному открытию привела в заведение Вошкина отца, глядя осовело в почти пустую бутылку, советовался с ней: «Т-а-а-к! Ко-ле-со! С какого конца прикажешь за него браться?..»
И пакостный Вошкин затаил преступную мысль изобрести колесо самовольно. Своею дерзкой мыслью он зажегся чрезвычайно – так что ни о чем ином не мог уже и думать. И, естественно, это незамедлительно сказалось на его карьере и сделало несчастными одновременно отца и мать неблагодарного Вошкина, женщину, связавшую с ним жизнь, их бедных, некстати нарожавшихся детей, а также всех его близких и дальних родственников, которым Бог уготовил вполне беззаботное существование…
Такие вот дополнительные жертвы пришлось нести человечеству за изобретение колеса. Хотя Бог планировал обойтись и без них.
А все проклятая гордыня наглого самозванца Вошкина! Не хочется ему, видите ли, за стойкой стоять! В историю, подлец, проникнуть захотел!
Как будто его интересы человечества волнуют! Колесо и без него рано или поздно изобрели бы. Так спрашивается: ты то чего лезешь?!
И это один Вошкин столько всего натворил. А что, как другие пронюхают, да себе захотят?! Они же весь жизненный уклад вверх дном перевернут!
А Мирозданию – убытки…
Поэтому-то, самым страшным грехом и считается гордыня; а смирение – наоборот: есть очень похвальная добродетель.
(1990).