Сергей Сидоренко

 

«…К темному западу, естеству нашему…»

(Акафист Иисусу Сладчайшему. Кондак 10).

 

 

 

 

 

 

 

***

 

О «ЗАПАДНИКАХ».   В нескончаемом споре сторонников западного пути развития нашего государства и их противников время от времени побеждает западническая точка зрения, и наша огромная страна либо по велению верховной власти, либо подчиняясь устремлениям общества начинает, скрипя, разворачиваться и двигаться в сторону Запада. И каждый раз подобное наваждение оборачивается для нас немалыми потерями – духовными, в первую очередь. Однако, оставляя в стороне выяснение негативных последствий наших западнических увлечений, хотелось бы перевести разговор в несколько иную плоскость и, перейдя, так сказать, «на личности», попытаться выяснить такие вопросы: возможно ли вообще для нашего человека быть полноценным западником; и, если он считает себя западником, то что это значит и отчего так происходит?

У каждого человека есть своя биография. Каждый прожил свою жизнь в том или ином городе или деревне (может, в двух или нескольких городах, деревнях). Учился в школе, бегал на речку, работал, читал книги, газеты, смотрел телевизор, узнавая о жизни своей страны, ее достижениях и неудачах… Соприкасался с людьми, живущими в этой местности, все предки которых (за редким, может быть, исключением) испокон веков тоже тут жили. Испытывал от взаимоотношения с окружающей действительностью те или иные чувства. Из этих чувств, из длинного ряда впечатлений, радостей, огорчений составлялась биография души…

Возникает вопрос: как возможно при этом быть западником?

Конечно, где-нибудь под Лондоном (или в Швейцарии, или в Соединенных Штатах…) тоже есть своя улица – и не хуже, есть свои дома, свои деревья, свои люди… Но ведь жизнь нашего «западника» прошла тут, у нас!.. Ведь он ничего не переживал от соприкосновения с той действительностью, с той речкой, с теми людьми… Западником в таком случае можно стать, лишь отказавшись от собственной духовной биографии, либо тогда, когда человек внутренне пуст и душа у него «свободна» (то есть незанята, пуста). Это значит, что человек двадцать, тридцать, сорок лет жил в своем городе, ходил по своей улице, занимался каким-то делом, наблюдал, что делается вокруг, из прессы и телевидения узнавал о жизни страны, общался с другими людьми… — и ничего его не взволновало, ничто не запало в душу, не заставило полюбить в нашей жизни одно и возненавидеть другое… — в общем, не нажил духовной биографии, не стал тем, что называется личностью.

Эта пустота особенно проявилась в последние годы, когда население огромной страны, которое до этого загоняли в мифический коммунизм, неожиданно развернули в другую сторону и «галопом» погнали «в Европу». К тому же значительную часть граждан этой страны – кто, как и остальные ее граждане, прожил в ней всю свою жизнь и связывал с ней свою судьбу – вдруг «поставили в известность», что они должны выкорчевать это свое прошлое из души и сознания – и превратиться в нечто новое: стать гражданами состряпанных на скорую руку игрушечных государств и изображать собою фольклорных персонажей – кто запорожских казаков, кто обитателей какой-нибудь орды… Возможно ли проделывать такое с людьми, которые имеют свою духовную биографию?! Куда-либо поворачивать, загонять, наполнять новым содержанием можно лишь тех, кто внутренне пуст…

 

Вернемся, однако, к западникам и рассмотрим еще один возможный вариант обретения западнического мировосприятия – вариант, при котором западничество нашего человека уже нельзя однозначно определять как душевную пустоту.

Допустим, что человек живет в нашем городе, ходит по нашим улицам, мимо наших березок и прочего, но книги по какой-то причине читает только иностранных авторов, смотрит иностранное кино, слушает иностранное радио и так далее. Так что, казалось бы, содержание души такого человека состоит из впечатлений от нашей действительности и вдобавок из того, что он почерпнул из иностранных источников. Теперь попробуем ответить на вопрос: а многое ли можно почерпнуть из этих источников? Только ведь общечеловеческое, общее для всех и понятное всем. Тогда как те места в иностранном произведении, где отразилась скрытая логика чужой для нас жизни, нам недоступны, как недоступны и все те мелочи и частности, которые делают произведение живым и которые узнаваемы и могут быть поняты лишь соотечественниками автора.

Чтобы получить представление о том, многое ли мы можем понять в чужой, западной жизни – вспомним, многое ли Запад понимает в нас (оставим пока без внимания то, что Запад зачастую и не желает нас понимать, предпочитая вынудить нас измениться и сделаться удобными для его восприятия). Понимание Западом нашей действительности (и возможность оказывать на нее влияние) ограничивается пониманием животных потребностей нашего человека, потому что в этом отношении наш человек почти ничем не отличается от всякого другого. Кстати, замечу, в этой-то общности, в том, что все одинаково хотят и имеют право жить, питаться и «увеличивать свою популяцию» — и состоят на самом деле так называемые «общечеловеческие ценности», а также возможность для взаимопонимания людей, представляющих различные культуры. Во всем же, что возвышается над животными потребностями человека, в том, что относится к его духовной жизни и выработанной им культуре – на взаимопонимание рассчитывать трудно и приходится лишь надеяться на пресловутый плюрализм – хваленое изобретение Запада, которое он, оказавшись в силе, к нам применять не спешит. Добавлю еще, что всякий человек, взявший на вооружение «общечеловеческие ценности», невольно «опрощается» до элементарного уровня, теряя глубину восприятия действительности.

Казалось бы, в реализации в наших условиях западнической модели ничего невозможного нет, все просто и осуществимо – нужно только стремиться к изменению основ нашей жизни в сторону их сближения с западными образцами, — но любой «западник», вознамерившийся воплотить такую программу, неизбежно столкнется с той самой скрытой от нас логикой Западной жизни, которая коренится в их истории, и которая сформировала их системы ценностей, различные к тому же в разных странах.

Мы, конечно, вправе активно относиться к собственной жизни и созидать ее по своему усмотрению, однако для нас, прошедших свой путь и обладающих собственным историческим опытом, пытаться перекраивать нашу жизнь по чьим бы то ни было образцам было бы непростительной ошибкой – и в первую очередь потому, что это невозможно: мы не пережили того, что пережили другие, и не можем знать, откуда у них что появилось (и какой ценой за это заплачено). Нашему восприятию доступны лишь фасад, парадная сторона и внешние атрибуты чужой действительности, а не внутренняя ее сущность; пытаясь же по-обезьяньи перенять эти внешние атрибуты, мы можем лишь потерять свое, не получив ничего взамен. Потеряв себя, мы будем обречены бесконечно следовать чужим модам, подменяя этим подлинную жизнь. (Проблема, кстати, еще и в том, что на Западе, за упомянутым фасадом, никакой внутренней сущности зачастую уже не обнаруживается – она оказывается полностью подмененной теми самыми «общечеловеческими ценностями», о которых писалось выше).

Между прочим, и нынешние наши беды в значительной степени связаны с тем, что в свое время слишком многие наши соотечественники, дорвавшись до джинсов, жвачек, западной поп-музыки и прочего, сразу сделались поклонниками Запада – то есть джинсы, жвачка и тому подобное перевесили все, что выработала душа этих людей до того времени…

 

Перечисляя вероятные пути, могущие привести к тому, чтобы наш человек признал себя западником, следует упомянуть и такой: когда от соприкосновения с нашей действительностью человек испытывает одни лишь отрицательные эмоции и при этом верит, что где-нибудь существует какая-то другая, лучшая страна, где жизнь построена на иных, гуманных и справедливых началах… На этом основании все желательные качества и воображаемые добродетели он невольно приписывает Западу, где, как он знает, «все не так, как у нас»…

Вера – это, конечно, очень много, но, принимая во внимание то, что духовную биографию этого человека сформировала именно наша, а не какая-нибудь иная действительность, нельзя не признать, что вера, не основанная на реальных впечатлениях, на душевной работе и опыте, связанных с этими впечатлениями, вряд ли может быть плодотворной, такой, на которую можно опираться всерьез.

Недовольство существующим положением, вера в возможность лучшего – могут стать отправным пунктом для совершенствования нашей жизни. Однако, совершенствуя нашу жизнь, следует отталкиваться от нашей действительности, ориентируясь на то лучшее, что явлено ею, искореняя все негативное и заимствуя у других (не нарушая при этом глубинных основ нашей жизни) все, что способно помочь нам полнее исполнить наше предназначение, дать миру то, что никто, кроме нас, дать не может.

В заключение следует оговориться: все противоположные западничеству позиции, вроде славянофильства и тому подобного, в большинстве случаев есть лишь вынужденная реакция части общества на обезьянье подражание Западу другой его части, реакция на стремление подчинить этому подражанию все стороны нашей жизни. В нормальных условиях ценность того же славянофильства сомнительна. Оно ограничивает и порождает соблазны. А так как нормальные условия в скором времени не предвидятся, то об этом необходимо хотя бы помнить…         (1997).

 

 

***

 

«ВСЕМИРНАЯ ОТЗЫВЧИВОСТЬ».   «Всемирная отзывчивость» русского человека, на которую возлагал надежды Достоевский, объясняется, в основном, двумя причинами. Главная из этих причин та, что русский человек в большей степени, в сравнении с другими народами, христианин. Будучи, как христианин, меньше других заражен эгоизмом, он больше других способен сочувствовать другим и понимать других.

Вторая же причина возникла в результате деятельности Петра I; она связана с европейским характером образования нашей элиты и невозможностью его применения в православной стране. Поэтому, с той поры, как Петр І «прорубил окно в Европу» и почти до закрытия этого окна большевистским «железным занавесом», образованные русские люди воспринимали то, что происходило в Европе, как свое, и даже более чем свое: в первую очередь интересуясь европейскими политикой, искусством, литературой, модами и так далее – свою же родину при этом считая местом второстепенным, а себя самих – в Петербурге, в Москве – ощущая провинциалами… Этой стороне нашей отзывчивости мы обязаны тем, что подхватили в Европе социализм и многие другие болячки, от которых не имели собственных лекарств и которые, в пору нашего отступничества от спасительной христианской веры, привели нас к катастрофе…         (1997).

 

 

***

 

РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ.  Русская интеллигенция, атеистическая по своему мировоззрению, всегда искала веры и бескорыстного служения. Вспомним хотя бы многочисленные, сменяемые одно другим, верования Белинского, попеременно ставившего во главу угла то «все действительное —  разумно» Гегеля, то «все разумное – действительно» — того же автора; вспомним веру Писарева в науку и в спасительность эгоизма; веру народников в просвещение народа; и, наконец, повальную, на рубеже ХІХ-го и ХХ-го веков, интеллигентскую веру в «исторический материализм» Маркса. Последствия этой веры, растянувшиеся на семьдесят с лишним лет, никого не отрезвили. Вслед за верой в коммунизм, интеллигенцию угораздило уверовать в западную экономическую и правовую модель —  и, уверовав, она тут же кинулась с энтузиазмом служить новому идеалу.

Между тем сия последняя «модель» не предполагает никакого энтузиазма, никакой веры, а требует лишь хитрости, трезвого расчета, здорового незамутненного инстинкта и неуемной жажды личной выгоды – тех качеств, которые менее всего присущи русским интеллигентам. Что же касается вполне человекообразного вида этой «модели», то он есть не более чем результат устоявшегося на протяжении веков баланса инстинктов, интересов и прочего. Поэтому неудивительно, что в условиях торжества этого новейшего интеллигентского идеала сами интеллигенты и ведомый ими народ в очередной раз оказались у разбитого корыта.

Интеллигенция, не имеющая собственности и не знающая, что с ней делать, требовала лишь «свобод». Наступившие же «свободы», при отсутствии собственников, обернулись повсеместным растаскиванием общего достояния.  В этом более всего преуспели власть предержащие, которые хоть и не были настолько идеологически подкованы, как интеллигенция – зато обладали всеми вышеупомянутыми качествами, востребованными новой ситуацией. Новой обстановкой не упустил воспользоваться и Запад, для которого открывшаяся ему «свободная» Россия стала тем же, чем становится, к примеру, орех, освобожденный от кожуры, – доступной и съедобной. Иных же критериев, кроме пригодности или непригодности в пищу, Запад пока не знает… (1996).

 

 

***

 

НАШЕ ЗАПАДНИЧЕСТВО.   Мотивируя тем, что «на Западе все лучше, чем у нас», наши западники отказываются от наших традиций и пытаются перенимать западные. Однако наши традиции – это выработанный на протяжении всей предыдущей нашей истории некий «набор приемов» по выживанию в наших условиях, — учитывающий наш более суровый климат и те вызовы, которые поступают к нам от наших соседей.

Мы не хуже Запада. У нас только другие условия. И в наших условиях нам может помочь именно наш опыт, наши традиции и способы выживания, наш тип взаимоотношений между людьми – а не чьи-то чужие. Отказавшись от нашего опыта на основании того, что где-то живут лучше нас, мы можем изменить нашу жизнь только к худшему.

К примеру, то что апельсин – замечательный фрукт — вовсе ведь не означает, что в местности, где по климатическим условиям апельсиновые деревья не растут, зато хорошо растут яблони, – надо выкорчевывать яблони и садить на их место апельсиновые деревья… В итоге не будет ни апельсинов, ни яблок.

К тому же, когда западники нам твердят о лучшей жизни на Западе, предлагая нам из-за этого изменить наши традиции, — то они имеют ввиду материальную сторону жизни, комфорт и прочее, а не человеческое развитие. Что же касается человеческого развития, то человек развивается и совершенствуется именно за счет преодоления всевозможных трудностей. Поэтому мы, приученные жить в более жестких условиях, имеем некоторое преимущество перед тем же Западом, так как наши условия формируют более разностороннего и более выносливого, человека. (2008).

 

 

***

 

ЗЛОНАМЕРЕННОСТЬ ИЛИ ГЛУПОСТЬ?   Всякий, кто задумывался о роли Запада в нашем теперешнем «благоденствии», не может не задаться вопросом: что это было со стороны Запада? Были ли это хитроспланированные и целенаправленные действия по развалу нашей цивилизации; циничный обман бывшего противника, который, поверив речам о готовности Запада к «мирному сосуществованию», расслабился, оставил свою «боевую позицию» и раскрылся уже для объятий?.. Или — благие намерения, приведшие к катастрофе из-за простого непонимания нашей сути, незнания тех основ, на которых держится наша жизнь? Вопрос, таким образом, заключается в том, жертвой чего нам довелось оказаться: злонамеренности Запада или всего лишь глупости.

Как ни покажется странным, при всех тех катастрофических последствиях, к которым нас привело наше сближение с Западом — на Западе чрезвычайно почитается добродетель, и обычные западные люди – в большинстве своем добрые люди, не желающие никому зла. Правда, в представлении западного человека о добре есть маленькая ошибка, вернее неточность, которая на практике приводит к большим бедам для тех, на кого обрушиваются милости с Запада. Причина вся в том, что согласно господствующему на Западе мировоззрению, совершение благих деяний в конечном итоге оборачивается и выгодой материальной – то есть делание добра должно быть выгодно. Материальное преуспеяние – вообще является для западного человека критерием богоугодной жизни. Это убеждение основывается на общем отношении западного человека к земной жизни, коренным образом отличающимся от отношения к земной жизни в православии и от того неизгладимого следа, который тысячелетнее православное воспитание оставило в душах наших людей, несмотря на то, что на протяжении последнего столетия русских людей настойчиво отлучали от веры. Земное пребывание понимается нынешним западным человеком вовсе не как поприще духовного испытания, а как арена, где достигается благо и устраивается «райская жизнь». Поэтому любое побуждение со стороны Запада совершить доброе дело, неразрывно связано со стремлением добиться при этом и практической для себя выгоды. И оттого в тех благодеяниях, которые несет миру Запад (в особенности – протестантский Запад), желание делать добро и стремление к получению барышей спаяны воедино – так что почти невозможно распознать, где кончается одно и начинается другое. И если относительно реализации благих намерений дело, как правило, обстоит туманно, и довольно сложно бывает определить, достигли ли эти намерения цели, то вторая составляющая – материальная выгода – просчитывается легко. И потому во всемирных гуманитарных заботах Запада эта вторая составляющая как бы незаметно выходит на первый план, тогда как отношение к вопросам, касающимся «благодеяний», устанавливается по большей части формальное. Если Запад в чем-нибудь обнаруживает для себя очевидную выгоду — то на туманности и неопределенности по поводу того, достигается ли при этом благая цель – глаза обычно закрываются и делается вид, будто и с этим – полный порядок.

Справедливости ради нужно заметить, что при всем своем «народовластии», которое назойливо декларирует Запад, возлагать ответственность за все «благодеяния», посыпавшемся на нас из тех же Соединенных Штатов, — на американский народ, — было бы, пожалуй, не совсем правильно. Правда, с течением времени возникает все больше сомнений по поводу того, что добропорядочный американский обыватель, желающий всем добра и не желающий при этом «брать в голову лишнее», все еще продолжает пребывать в счастливом неведении по поводу того, какой ценой обеспечено его благополучие и что сеют по всему миру от его имени его полномочные представители…

Что же касается нас самих – то нас остается только «поздравить» с тем, что сделавшись добровольной жертвой чужой глупости, — мы совершили тем самым глупость двойную.        (1997).

 

 

***

 

ЗАПАДНОЕ «БЛАГОПОЛУЧИЕ».   Когда у нас говорят о странах Запада, то почему-то сразу вспоминают о благополучии западной жизни, о степени довольства и комфорта, достигнутой на Западе. Но при этом почему-то всегда забывают о происходящем на Западе разложении тех духовных основ, на которых держится всякая народная жизнь и о бесперспективности жизни, личной и всенародной, построенной на стремлении к комфорту.      (2009).

 

 

***

 

ЛОЖНЫЙ ПУТЬ.   Современная западная цивилизация занята в основном совершенствованием материальных условий человеческой жизни, надеясь таким способом улучшить заодно и человека. При этом сам по себе человек оставлен без внимания – происходит даже потакание его слабостям и их эксплуатация в корыстных целях.

Это направление развития коренным образом отличается от пути, по которому идут все религии, совершенствующие самого человека, независимо от того, в каких материальных условиях выпадает ему жить.

Если говорить о духовном развитии человека, то путь, выбранный западной цивилизацией, безусловно, ошибочен. В любой сфере без приложения усилий ничего существенного добиться нельзя. Современный материальный уровень достигнут западной цивилизацией именно посредством направленных на это усилий (отвлекая тем самым внимание и силы от жизни духовной, пуская ее на самотек, подменяя ее собою) – и потому вряд ли стоит надеяться, что прогресс в сфере духовной может наступить сам собой. (1993).

 

 

***

 

КОМФОРТ – КАК ВЫСШАЯ ЦЕЛЬ.   Надежда Запада на то, что, улучшая материальные условия жизни, человек совершит «прыжок из царства необходимости в царство свободы» и, таким образом, постепенно преобразится духовно, ошибочна еще и потому, что, делая установку в первую очередь на материальные цели, человек как бы закладывает в себя программу. Всякие цели неизбежно перерастают самого человека, превращая его в средство для их осуществления (в данном случае – в средство для создания удобств).

В современном мире значительная часть человеческих потребностей искусственно изобретается производителями товаров – так что увеличение производства товаров не только не освобождает человека из «царства необходимости», но еще больше закабаляет его и отвлекает от главного. (1994).

 

 

***

 

«ОТРИЦАТЕЛЬНАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ».   Демократизм заключается в невмешательстве в дела ближних и, в лучшем случае, сводится к заповеди: не поступай по отношению к другому так, как ты не хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе…

Демократизм есть минимум, простое непричинение вреда – то есть не более чем «отрицательная добродетель»; по сути же это безразличие к ближнему и расчет на ответное невмешательство с его стороны. (1994).

 

 

***

 

ЛЮБОВЬ К БЛИЖНЕМУ ИЛИ «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА»?   От нас уже не требуется «любить ближнего» — нужно всего лишь «соблюдать права человека». Но «соблюдение прав человека» — это не просто минимальное требование. «Заповедь» соблюдать «права человека» — изначально предназначена для безрелигиозного сознания, характерного, в основном, для Запада. И потому автоматически перекраивать нашу жизнь и наши человеческие отношения по предлагаемым нам новым меркам – ошибочно. Там, где были у нас – даже и при коммунистической власти – отношения любви и сердечной привязанности, неразумно заменять их отношениями, построенными на соблюдении «прав человека», — внося тем самым в эти сердечные отношения недоверие и расчет. Это касается всей сферы человеческих отношений, начиная от отношений семейных и кончая межнациональными.

К примеру, вмешательство «прав», применительно к нациям, уже разрушило то согласие в межнациональных отношениях, которое – если говорить о так называемом «бытовом уровне» —  у нас, за редкими исключениями, все-таки было. (1996).

 

 

***

 

ЭТИЧЕСКИЙ РЕЦЕПТ ЗАПАДА.   Этический рецепт Запада состоит в следующем: так как человеческое сознание слабо, то бороться с дурными наклонностями следует при помощи отвлечения и забытья в трудах и в заботах, а также посредством выработки привычки к «положительным действиям». Эта привычка, распространяясь на все стороны жизни, отупляя и атрофируя разум, постепенно превращает человека в подобие машины – машины, производящей «положительные действия», — в которой ни для каких «шалостей» места не остается.

Всякий произвол заменяется, таким образом, взаимодействием «машин» на наиболее рациональных принципах. Всеобщим мерилом выступают при этом деньги, они же – всеобщая цель, идеал, смысл, бог…

Опасность может возникнуть только в том случае, когда в подобное «машинное отделение» произвол все-таки проникнет. Будучи даже в примитивной своей форме (как Гитлер, фашизм), он, добравшись до управления, способен легко подчинить себе всю «машину», сделать из нее «машину произвола». Поэтому спасение ищут в совершенном устранении всякого произвола, снизу доверху. Всем «немашинным» проявлениям дается искусственный выход (шоу- и секс-индустрия, спорт, наркотики и тому подобное). Классический пример такой страны – США. (1995).

 

 

***

 

ТРУД ВМЕСТО БОГА.   В душах тех, кто много и постоянно трудятся – не остается места для угрызений совести. Поэтому у таких людей очень часто нет моральных авторитетов. Оттого-то у немцев стал возможен протестантизм, затем атеизм, затем фашизм с его расовым самодовольством… (1995).

 

 

***

 

НЕМЦЫ И РЕАЛЬНОСТЬ.   Немцы всегда были не в ладу с реальностью. Простые немцы спасались от реальности в труде; немцы ученые прятались от нее во всякого рода трансцендентных укрытиях – о чем свидетельствует и созданная ими классическая философия.

Для немцев характерно стремление жить в воображаемом мире, поэтому немецкая история есть в значительной степени движение к обособлению личности, борьба за то, чтобы ни римский папа, ни государство, ни чужая личность не могли вторгаться в созданное каждым человеком представление о мире и о его – этого человека – месте в нем. (1995).

 

 

***

 

ФАШИЗМ.   Фашизм – национальное самосознание, превратившееся в манию величия. (2008).

 

 

***

 

РАЗНЫЙ ТОТАЛИТАРИЗМ.   Различие практики тоталитарных систем ХХ века – фашистской в Германии и коммунистической в России – кроме прочего, во многом связано еще и с тем, что в первом случае мир имел дело с тоталитаризмом в исполнении протестантского народа, а во втором – в исполнении народа, воспитанного когда-то православием.

Показательно, что германский фашизм в большей степени был направлен вовне, от него, в основном, пострадали другие народы; тогда как от коммунистического режима в России наибольшим страданиям подверглись сами русские. Это было, в первую очередь, насилие над собой, самоотречение во имя установления всемирной справедливости и построения всемирного коммунистического «рая». В германском же фашизме в полной мере проявилось присущее протестантам и доведенное до крайности ощущение собственной избранности, и представление о «второсортности», «неполноценности» всех остальных.      (2001).

 

 

***

 

АМЕРИКА.   При прочих хороших и дурных чертах современных американцев, у них все отчетливее проявляется одна черта, которой нельзя не сочувствовать. Имеется в виду пристальное их внимание к тому, что составляет повседневную жизнь человека: к тому, какое влияние на человеческий организм и на успех в человеческой деятельности оказывает тот или иной образ жизни, та или иная еда; к тому, сколько следует спать, когда и чем лучше завтракать, когда и каким заниматься спортом; полезны или вредны сахар, мясо, алкоголь, картофель, в каком порядке и в каких сочетаниях лучше есть те или иные продукты и так далее, и так далее, и так далее.

Означенная черта свидетельствует о возвращении к чему-то подлинному, главному. Хочется надеяться, что в будущем человеку предстоит иметь дело не с левыми или правыми, не с демократами, коммунистами, фашистами, инородцами и тому подобным, а с окружающей природой и, главное, с собственными телом и душой. Ведь все наилучшие человеческие качества, вплоть до героизма, полезнее проявлять не на полях сражений, и даже не в парламентских баталиях, а в борьбе с собой, со своими физическими и нравственными несовершенствами. Хочется верить, что нашим потомкам рано или поздно наскучат телевизоры и бесконечная погоня за все новыми соблазнами цивилизации – и они станут жить, как наши предки, у которых не было еще телевизоров. Люди будущего Запада станут тогда чем-то похожими на людей Древнего Востока, которые тысячелетиями изучали окружающую природу и собственный организм и оставили нам множество манускриптов с подробными описаниями и предписаниями, касающимися всех сторон человеческой жизни – о том, что и как следует делать, чтобы добиться наилучшего результата.

Правда, говоря о современных американцах, следует все же отметить, что слишком уж большие надежды возлагают они на те или иные чудодейственные правила, слишком уж верят в то, что в жизни может происходить, как в известной рекламе: «Съел – и порядок!»

Это очень напоминает рассуждение Писарева, который (вдохновленный, видимо, Моллешоттом) где-то писал, что на Западе люди активны, энергичны и продуктивны потому, что едят много мяса и употребляют кофе и чай; тогда как на Востоке – из-за того, что там потребляют преимущественно растительную пищу – люди пассивны, сонливы и апатичны.

Современной Америке, вообще, присуща чрезмерная увлеченность формальной стороной всякого дела. Это, кроме прочего, свидетельствует о духовной ориентации современной Америки скорее на Ветхий Завет, нежели на Завет Новый, — который учит, что возможно ходить по водам, передвигать горы, и в котором плоть побеждается духом. (1997).

 

 

***

 

АМЕРИКА: ДЕЛА И ПОМЫСЛЫ.   Если обратить внимание на то, какой кинематографический продукт поступает к нам из Соединенных Штатов, то можно подумать, что американцы – люди в высшей степени необузданные, не боящиеся ни Бога, ни черта, ни властей, ни начальников. Может создаться впечатление, что население этой страны в значительной степени состоит из отчаянных преступников и прочих дерзких нарушителей всех писаных и неписаных законов — и, само собой, героических личностей, противостоящих всем злоумышленникам. А между тем, статистика свидетельствует, что это не так: что американские граждане – люди довольно ручные, свобода действия которых, к тому же, жестко ограничена долларовым поводком. И всевозможные подвиги позволяют себе разве что в воображении и в той иллюзорной «жизни», которую, по их желанию, изображают для них на экране. Это, помимо прочего, свидетельствует еще и об их материализме: они полагают, что несут ответственность лишь за действия, а не за то, чем наполняют свое сознание.   (2006).

 

 

***

 

«ТОЧКА ЗРЕНИЯ» ФРЕЙДА.   С «точки зрения» функции печени или прямой кишки можно точно также запросто объяснить все что угодно – и мироздание, и человека, и его психологию, его искусство, религию, культуру и прочее, — как и с «точки зрения» функционирования половой сферы человека, — что с успехом проделали Фрейд и его последователи. Очень даже возможно, что страдающие от цирроза печени или от геморроя именно так и воспринимают мир и все, что в нем творится — то есть, с «точки зрения» функции печени или прямой кишки. У Леонида Андреева есть рассказ об одном иерусалимском еврее, который проморгал распятие Христа из-за того, что у него в этот день нестерпимо болели зубы («Бен-Товит»). То же самое можно сказать о восприятии мира Фрейдом и его сторонниками. Их выводы свидетельствуют лишь о том, что более всего интересует их в окружающем мире. Правда, смотрящих на мир именно под таким углом зрения – большинство. Однако если бы было возможно провести на этот счет опрос среди представителей животного мира, то там доля приверженцев фрейдовой теории была бы еще большей.

 

В этой связи вспоминается «Власть земли» Глеба Успенского, где в IV-м очерке Успенский, помимо прочего, рассказывает о старике крестьянине, всю свою жизнь отдавшему крестьянскому труду и для которого этот труд составлял смысл его жизни. Этот крестьянин, «стоявший на краю гроба», как о самом важном в прожитой жизни, с восторгом вспоминал о том, какой овес доводилось ему выращивать…

И далее следует такой эпизод:

«Когда между мною и стариком шел разговор (мы сидели на улице, дело было в конце лета), вдруг вдали на деревне грянул громкий девичий хор; старик поднял голову и, слушая песню, сказал:

— Ишь, горло-то дерут! Урожай ноне… Бог послал…

Хор зазвенел еще звончей и громче.

— Картофел, должно, Господь уродил ноне… — прибавил старик в объяснение слишком звонкого пения».[1]

Так что объяснять можно по-всякому. Все дело в том, кто объясняет…            (1996).

 

 

***

 

ЗЕМЛЯ ИЛИ НЕБО?   Люди минувших веков духовно были гораздо ближе к космосу, чем люди современные – несмотря на все новейшие достижения в «покорении космического пространства». Вообще, с течением времени внимание людей все больше перемещается с «неба» на «землю». Люди уверовали в возможность решить свои проблемы одними земными средствами; их все более поглощает «земная жизнь» — «небо» же они отодвинули на задний план, из-за малой, по их мнению, от него пользы.

Такая поглощенность «земной жизнью» может привести в лучшем случае к установлению всеобщего материального благоденствия, достижение которого возможно в «космически» довольно короткий срок. Что же касается духовных запросов человека, то возможности «земли» в удовлетворении этих запросов ограничены. Поэтому есть основания оценивать наш век, как век застоя и упадка в духовной истории человечества. Остается, правда, надежда на то, что мы имеем дело лишь с определенным этапом в развитии человечества, когда максимальное число людей получает возможность жить в сносных бытовых условиях и когда широко распространяются более-менее гуманные правила общежития, этапом, необходимым для дальнейшего перехода от «количества» к «качеству» (от количества человек, допущенных к материальным благам цивилизации – к духовному наполнению каждой человеческой жизни).

Как бы то ни было, но пока что западный человек, отяжеленный материальными благами, все больше «опускается на землю», — тогда как русский человек, земная жизнь которого мало устроена, в значительной степени продолжает жить «неземными», нематериальными заботами и устремлениями. Этому, как ни странно, немало способствовал и коммунистический период в русской истории (при всем его официальном безбожии), когда из-за уравниловки в экономике, человеку не было почти смысла направлять все свои усилия на достижение «земных благ». (1994).

 

 

***

 

МЫ И ПРОГРЕСС.   Идея прогресса, в том виде, в каком мы импортировали ее с Запада, состоящая в том, что человек и человеческие отношения совершенствуются, в первую очередь, посредством улучшения материальных условий жизни – глубоко чужда русскому складу души: оттого что она переводит наших предков, не знавших телевизоров, унитазов, железных дорог и тому подобного — в разряд «потерянных поколений».

Чем исторически отдаленнее находится предок от современности с ее техническими средствами, тем ниже он стоит в глазах западного человека: в своем высокомерии по отношению к прошедшим поколениям Запад однажды дошел до того, что устами одного из виднейших своих ученых авторитетов признал самого дальнего человеческого предка обезьяной.            (1995).

 

 

***

 

РУБЦОВ О ПРОГРЕССЕ.   Лучше всего о прогрессе сказал Николай Рубцов: «Муха – это тоже самолет» («Подорожники»). (1998).

 

 

***

 

НАПРАВЛЕНИЕ ПРОГРЕССА.   Самосознание современного западного человека шаг за шагом неуклонно движется к приобретению «прав» Бога (при одновременном все большем игнорировании всего того, что относится к обязанностям человека). (2003).

 

 

***

 

О СВОБОДЕ.   При диком и темном состоянии современного человека, свобода для него ограничивается, и предоставляется в той лишь мере, в какой он знает, что с нею делать. На Западе она ограничивается необходимостью жить в соответствии с законами денег, в тоталитарных государствах ограничивается силой (кстати, то что в России свобода всегда ограничивалась в значительной степени силой – свидетельствует еще и о том, что наш народ, по разным причинам, за деньги не очень и купишь). Однако, если бы власть- и деньги имущие меньше заботились (всякий – своими средствами) об ограничении свободы человека – он делал бы это без них. Ведь каждый человек, когда на его долю каким-то образом выпадает слишком много свободы от денежной или иной зависимости – сам ищет, как от этой свободы избавиться, ограничивая ее ради самостоятельно выбранных целей. В этой связи, безудержное стремление современного западного человека к расширению прав и свобод, его жажда к бесконечному потреблению – является доказательством того, что он далеко еще не свободен (несмотря на все декларации и конституции). И если он не научится ограничивать себя сам, если из «человека потребляющего» не превратится  человека хоть сколько-нибудь разумного (я уже не говорю – совестливого), то очень скоро на планете возникнет повод для нового тоталитаризма – ведь для Запада простор для потребления будет сохраняться лишь до тех пор, пока будут существовать еще бедные страны, которые можно «завоевать долларом» и пользоваться их ресурсами… Возможно, что через некоторое время — когда экологические проблемы дадут о себе знать и не из кого уже будет качать ресурсы — процесс «расширения свобод» закончится, и жителей Земли снова станут «строить в шеренги» и подвергать новым строгим ограничениям, выставляя это в качестве необходимых мер, принимаемых ради «выживания человечества». (1993).

 

 

***

 

ЗАПАДНЫЙ ЧЕЛОВЕК.  Западный человек так обустроил свою жизнь, так обставил ее со всех сторон всевозможными правами и гарантиями, весь его вид при этом излучает такой «непробиваемый» оптимизм (поддержанию которого исправно служит и приспособленное для этого искусство) – что как-то даже трудно представить, что ему, как и нам, грешным, рано или поздно придется все-таки помирать. Кажется, что когда для него обнаружится эта печальная истина, то он по этому поводу непременно должен страшно вознегодовать и незамедлительно подать в суд на Всевышнего, или, на худой конец, обратиться c законной жалобой в соответствующую правозащитную организацию. Впрочем, к тому времени, когда на Западе жить станет совсем уж хорошо, там обязательно изобретут какое-нибудь лекарство, значительно продлевающее человеческое существование.

В связи с этим вспоминается придуманный Чеховым сюжет, который он рекомендовал Суворину (в письме от 8 сентября 1891 года): «Напишите пьесу: старый химик изобрел эликсир бессмертия – 15 капель на прием, и будешь жить вечно; но химик разбил стклянку с эликсиром из страха, что будут вечно жить такие стервецы, как он сам и его жена». (И это притом, что Чехов едва ли не самый «прозападный», — не считая, конечно, Тургенева, — из наших великих писателей!..) (1997).

 

 

***

 

НАПОЛЕОН.             «Великий Наполеон» — европейский герой, «сделавший себя сам», — с православной точки зрения – не более чем Чичиков, на что и намекнул Гоголь в своих «Мертвых душах». (2013).

 

 

***

 

ИДЕЙНЫЕ ОПОРЫ.   В сравнении с той идеей, которая направляет развитие западного мира и опирается на человека — русская идея, опирающаяся на Бога, может показаться пассивной. Согласно ей, следует, выполняя Божьи заповеди, положиться на волю Божью, довериться Богу – и Бог поможет.

Западная же идея, – которая будто бы побуждает человека к активности, — на самом деле ограничивает человеческое развитие. Проблема Запада в том, что человек не тянется к готовому, установленному извне для него идеалу, а развивается из себя, собственными усилиями, сам себе устанавливая идеал по своему разумению. Он не изменяет себя в соответствии с идеалом, а наоборот, подстраивает идеал под себя. По этой причине идеал оказывается, в лучшем случае, «слишком человеческим», не позволяя человеку «прыгнуть выше себя». В результате, смысл человеческой жизни сводится либо к накоплению денег или вещей, либо – благодаря техническому прогрессу – к увеличению удобств (на пути к обретению «счастья», понимаемому как отсутствие страданий), либо – к укреплению здоровья, к физическому развитию (через приведение тела к «естественному», то есть животному образцу) и всевозможным «подвигам» в этой сфере. (1994).

 

 

***

 

ЗАПАД И МЫ: РАЗНЫЕ УПОВАНИЯ…   То, что люди на Западе привыкли по всякому поводу судиться, страховать свое имущество, свою жизнь и прочее; то, что они активно участвуют в политике, пытаясь таким образом решить всевозможные вопросы и защитить свои интересы, — свидетельствует еще и об их недоверии к Богу.

У нас же ко всем этим средствам прибегают в меньшей гораздо степени – потому что больше уповают на Бога, на то, что он, в конечном итоге, обеспечит справедливость и воздаст за утраченное… У нас, вместо того, чтобы судиться – все еще «Бог рассудит», и вместо страхования или политики – «на все воля Божья»… (2003).

 

 

***

 

РОССИЯ И ДЕМОКРАТИЯ.   Демократическое устройство государства предполагает, что человек должен постоянно суетиться, склочничать, шустрить, чтобы добиться тех или иных для себя благ. Такое устройство более всего соответствует протестантскому типу сознания.

Православный же человек, в сравнении с протестантами, в большей степени обращен к вечному, ему противна постоянная суета ради добывания тех или иных жизненных благ. И потому он часть этих забот делегирует власти, заранее смиряясь с тем, что власть не так тщательно позаботится о его делах, как он мог бы о них позаботится сам, если бы считал это для себя наиглавнейшим.

Поэтому русскому православному мироощущению соответствует твердая, авторитарная власть. И потому даже коммунистическая власть более подходила характеру русского человека, чем теперешние попытки навязать России демократические порядки по западному образцу. (2000).

 

 

***

 

ЧЕЛОВЕК ИЛИ КОШЕЛЕК.   В России (все равно, дореволюционной или коммунистической) о человеке принято судить по его качествам, на Западе – по тому, сколько у него денег. На Западе исходят из того, что если человек хороший, то и денег должен зарабатывать много (то есть человеческие достоинства неминуемо должны быть потрачены на зарабатывание денег), — и в итоге привыкли судить по деньгам: если их много – значит и человек хороший.

В России главное – развитие человека, его совершенствование (понимаемое до и после революции, по мере обезбоживания нашего человека, несколько по-разному: от святости православного христианина – через «общественное служение» дореволюционного литератора, общественного деятеля, революционера… — к «трудовому героизму» строителя «справедливого общества»). Значение всегда имели не деньги, не количество материальных благ, а свидетельства, подтверждающие человеческие достоинства, важность того или иного человека для общества. В коммунистическую эпоху все это приняло уродливые формы, когда степень человеческих достижений (понимаемых в коммунистическом смысле) удостоверялась грамотами, медалями, привилегиями (предоставляемыми тому или иному человеку — как важному, исключительному члену общества)…

В отличие от Запада, где каждый сам за себя – наш человек всегда был богат сопричастностью с жизнью своего народа – и потому для него важно получать подтверждение этой сопричастности.

Христианин же не нуждается ни в каких мирских наградах – ему достаточно наград, которые он получает от Бога.      (2001).

 

 

***

 

НАШ ОТВЕТ…   Популярный в Соединенных Штатах вопрос: «Если ты такой умный – то почему такой бедный?», — который с самодовольным видом адресуют России и русским – следует отправить по обратному адресу в перефразированном виде: «Если ты такой богатый – то почему такой глупый (и, вдобавок, бессовестный)?»        (1997).

 

 

***

 

К ХАРАКТЕРИСТИКЕ «СРЕДНЕГО КЛАССА».   Только очень бедным и очень богатым людям доподлинно известно, что не все можно купить за деньги.          (1996).

 

 

***

 

РУССКОЕ ПРЕИМУЩЕСТВО.   В России во все времена сравнительно мало было людей, которые гонялись бы за рублем, не видя в жизни ничего, кроме рубля.

Порабощение русских рублем не происходило по причине того, что огромное большинство населения пребывало в такой бедности, при которой гоняться за рублем не было никакого смысла; тогда как представители другой части населения – привилегированного большинства – были слишком богаты, чтобы считать каждую копейку. К тому же это богатство, как правило, не было заработано собственными усилиями.             (1998).

 

 

***

 

НЕИСПРАВИМЫЕ.     «Интерес» сильнейших мира сего, претендующих на роль «правителей Земного Шара», состоит в том, чтобы, добившись для себя права печатанья денег, покупать на эти деньги любого человека — притом всего, без остатка. Но наш человек по большей части на эти «правила игры» не ведется. Частично вовлекаясь в «производственные отношения» на предложенных условиях, он, как правило, оставляет в своей душе некую «непродаваемую часть», чем портит организаторам всемирной финансовой пирамиды весь «праздник».

Поэтому у нас так много «не вписавшихся в рыночные отношения».

И потому Запад питает к нам завистливую злобу – злобу тех, кто в этих самых «производственных отношениях» утратили уже человеческий облик, обращенную на тех, в ком сохранился еще образ Божий. (2014).

 

 

***

 

ЗАТРУДНИТЕЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ.   Возможно, русский народ, в сравнении с другими народами, еще и потому проявил больше способностей к восприятию христианской идеи, требующей от человека жертвенности и смирения, что по климатическим и историческим причинам он беднее других христианских народов, живущих с ним по соседству.

Бедному же, в сравнении с богатыми, гораздо легче признать истину, побуждающую отдавать и смиряться (кстати, по статистике, наиболее распространенная русская фамилия – Смирнов), а не выпячивать себя, не требовать себе преимуществ.

Правда, бедному, поступая таким образом, зачастую приходится, в отличие от богатого, делиться последним. Вспомним евангельскую вдову, чья малая лепта была более угодна Господу в сравнении с приношениями богатых. («Ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила все, что имела…» (Мк 12 44)).

Тем же, кому есть что отдавать – труднее переступить свою жадность и труднее смиряться – то есть не использовать свое преимущество в отношениях с менее преуспевающими ближними.

Труднее еще и потому, что приходится отказываться от пройденного уже ложного пути и усилий, потраченных на приобретение материальных благ, — предназначенных для того, чтобы, воспользовавшись начальным преимуществом, полученным благодаря лучшим условиям жизни, упрочить свое привилегированное положение. (2009).

 

 

***

 

РАЗОЧАРОВАНИЕ.   Людям, которые на протяжении семи десятков лет томились за «железным занавесом» и, поколения за поколениями, переживали гражданскую войну, военный коммунизм, коллективизацию, голод, войну отечественную, десятилетия сталинского террора, идиотизм «развитого социализма»… — казалось, что вся их дикость и варварство – от такой жизни. Им казалось, что на Западе, где человек почти все это время был свободен и жил в достатке – все совершенно не так: что западный человек за время нестесненного развития шагнул на качественно иной уровень в нравственном и интеллектуальном отношении.

Однако, столкнувшись с Западом, обнаружили у него ту же (если не большую) дикость – только в цивилизованной упаковке – и, вдобавок, буйное развитие многих мерзостей, от которых нас «уберегли» бедность, милиция и комсомол…   (1997).

 

 

***

 

«ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» И НАША ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ. Система, существовавшая у нас в предыдущие времена, при которой ни о каких «правах» всерьез не упоминалось, предусматривала в какой-то степени взаимную ответственность «верхов» и «низов» общества.

Теперь же, когда речь зашла о «правах», реальную возможность обеспечить свои «права» (притом, по самому высокому разряду и в основном за чужой счет) получили «верхи», обретя заодно и «право» снять с себя всякую, даже моральную ответственность перед «низами».

В этой ситуации «низам» ничего более не остается, как тоже включиться в борьбу за «права», благодаря чему в предстоящей войне эгоизмов могут быть окончательно растоптаны последние ростки бескорыстия и добродушия, сохранившиеся в нашем народе.      (1998).

 

 

***

 

О «ВНУТРЕННЕЙ» И «ВНЕШНЕЙ» ПОЛИТИКЕ.   Когда из народной среды выдвигаются лихие личности, — которых наш добрый и доверчивый народ наделяет государственными полномочиями для защиты своих интересов, — то эти личности, как правило, используют свою лихость не для защиты своего народа от посторонних посягательств, а поворачивают против него самого, видя в нем легкодоступную жертву. Они делают упор на «внутреннюю» политику, предпочитая действовать у себя дома, потому что за пределами нашего отечества тамошних лихих людей – хоть отбавляй; да и к тому же – нигде больше в мире нет такого доверчивого и неискушенного народа, как наш, сама чистосердечность и неискушенность которого является непреодолимым соблазном для всякого лихого человека.

На Западе – наоборот. В Соединенных Штатах, к примеру, менталитет населения таков, что американским лихим людям развернуться в родных пределах не представляется возможности – поэтому у них «внешняя» политика превалирует над «внутренней», осуществляясь, таким образом, не только не за счет собственного народа, но и в его интересах.

В результате, послекоммунистическая Россия стала местом конкуренции отечественных и заграничных лихих людей – за право иметь дело с таким прямодушным и неискушенным народом, как наш. (1997).

 

 

***

 

РОССИЯ: ОТНОШЕНИЕ К ПРЕСТУПНИКАМ.   Достоевский писал, что русский народ не осуждает преступников, называет их несчастными. Короленко, в письме к Луначарскому, отмечал, что суд Линча у нас невозможен…

Причина, во-первых, в том, что православный человек лучше других знает о своей греховности – то есть изначальной болезненной предрасположенности к тому образу действия, который в результате приводит в «казенный дом». Так что, в свете этого его знания, подобная незавидная участь – есть в значительной степени результат «несчастного стечения обстоятельств». К тому же, в условиях нашей правовой системы, — удачно характеризующейся народной пословицей «закон что дышло: куда повернешь – туда и вышло», — на месте преступника чуть ли не каждый может представить себя (следует, правда, исключить те ситуации сталинского времени, когда народу приходилось выражать отношение к многочисленным «японским шпионам» и им подобным, с которыми он отождествить себя не мог и потому сочувствия им не выказывал). Наше правосудие в главных своих чертах замечательно описано еще Пушкиным – в «Дубровском». Русский человек очень часто оказывается в положении Дубровского-старшего, что вынуждает его в той или иной мере становиться на путь Дубровского-младшего. «От тюрьмы да от сумы» в России не принято зарекаться.

Что же касается западного обывателя – то он, в силу особенностей своего религиозного воспитания, чувствует себя человеком добропорядочным, и, благодаря отлаженной, четко действующей правовой системе, может всю жизнь пребывать и ощущать себя в таковом качестве. К преступнику он относится, как к чему-то чужому, внешнему – а потому и осуждает… (1995).

 

 

***

 

СПЕЦИФИКА.   Одно из несомненных достоинств русского национального характера – правдивость русских людей – в определенных условиях способно играть с ними недобрую шутку и оборачиваться роковыми последствиями для всей страны.

Западный человек может врать, подличать, делать всевозможные пакости – и, назвав все это какими-нибудь приличными словами, чувствовать себя при этом порядочным человеком. Русский же человек так не умеет – и если ступает однажды на скользкую дорожку, то внутренне признает себя негодяем, и далее начинает уже действовать в соответствии с этим новым статусом, ни перед чем не останавливаясь.

Поэтому-то усиленно прививаемая нам «западная идеология» — трактующая всякие духовные и моральные цели как второстепенные в сравнении с целями экономическими, — не пошла нам впрок, а привела лишь к развалу, хаосу и беспределу.

К тому же, у идеологов нашего движения на Запад почему-то считается, что перенимать нам нужно не только то полезное для нас, что есть на Западе, но и все те болячки, которыми Западу пришлось платить за свое материальное благополучие. А так как для того, чтобы перенимать полезное, требуется приложение усилий или хотя бы готовность не нарушать законы в отношении своих ближних, — то безусловное предпочтение отдается как раз приобщению к дурным сторонам западной жизни. При этом забывают еще об одной особенности русского человека: о том, что по натуре он идеалист – и, если представить ему в качестве идеала обогащение любой ценой и приобщение к западным болячкам и порокам, то, уверовав в такой «идеал», он отдастся ему с тем же безудержным рвением, благодаря которому прежняя Россия изобиловала религиозными праведниками и подвижниками, а Россия советская – стахановыми и ангелиными… (1997).

 

 

***

 

ПЛЮРАЛИЗМ.   Плюрализм означает, что не существует всеобщего авторитета, что у всякого своя правда, что каждый обладает истиной, — а, стало быть, он избранный, — остальные же – «второстепенны», их мнением можно пренебречь, в отношении них «все средства хороши» и так далее…

Из этого следует, что если у «плюралиста» не стоит над головою полицейский – то он может и «преступить»… (2004).

 

 

***

 

НАЗНАЧЕНИЕ «ПРАВ ЧЕЛОВЕКА».    Призыв к соблюдению «прав человека» очень удобен для развала тех или иных форм человеческого общежития и мало пригоден для создания новых.           (2000).

 

 

***

 

«ЕВРОПЕЙСКИЕ ЦЕННОСТИ».       Если даже исходить из приоритета «прав человека», то наиболее правильным было бы предоставить так называемым «гей-сообществам» какой-нибудь остров – для воплощения ими там своих «ценностей» (ведь «права» должны иметь не только они). Пусть бы они оттуда доказали всем остальным (а заодно – и самим себе) преимущества своего образа жизни.

Но, к сожалению, вышло все по-другому – и таким «островом» постепенно становится вся Европа, куда так «прагнэ» Украина.          (2013).

 

 

***

 

ЖЕРТВЕННОСТЬ ИЛИ «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА».    Культивирование в национальной духовной традиции святости, самоотречения, жертвенного служения (а не, к примеру, «прав человека») связано с условиями существования народа. Иным народам, в иные моменты истории, когда приходится думать о выживании, нужны люди, готовые стать даже «террористами-самоубийцами». (Разве могли бы и мы победить в войне с фашистской Германией, если бы опирались на «права человека»?). Вообще, кто в состоянии в большей степени отказаться от удовлетворения своих «прав» (будь это отдельный человек или целый народ) – тот, безусловно, сильнее.

Торжество же «прав человека» свидетельствует либо о наступившем благополучии (которое, правда, долго продолжаться не может), либо о состоянии распада всего того, что делает народ жизнеспособным. (2003).

 

 

***

 

НОВЫЙ «ГЕГЕМОН».   Увеличение доли «среднего класса» в населении страны – считается в наши дни безусловным благом и рассматривается как чуть ли не главное направление усилий государства в его социальной политике.

Но есть ли на самом деле какая-то польза обществу от тиражирования одинаковых – «средних» — людей, созданных «по образу и подобию» тех самых «средних европейцев», которых Герцен в свое время, за неотличимость их друг от друга назвал «паюсной икрой».

Зачем нужны обществу даже двое или несколько (не говоря уже о подавляющем большинстве населения) – одинаковых людей, полностью повторяющих друг друга и, независимо от их количества, фактически составляющих одну личность (однако на выборах и плебисцитах выступающие каждый – как носители особого мнения)? Ведь, в духовном смысле, все они, в совокупности, могут дать обществу не больше чем дает один человек.

Единственная польза от «средних людей» — (притом польза только для тех, кто сознательно занимается их разведением) — состоит в том, что «средние» — уткнувшиеся каждый в свой маленький «бизнес» и не видящие ничего, кроме этого, не могущие себе позволить о чем-то другом думать… — чрезвычайно легко управляемы. Для прогнозирования поведения таких людей и целых народов, ставших «средними», очень удобно создавать всякого рода формулы. В эти формулы остается лишь подставлять те или иные количественные показатели (то есть денежную сумму, необходимую для покупки того или иного человека или группы людей), чтобы добиваться искомого результата.    (2000).

 

 

***

 

НОВАЯ ВЛАСТЬ.   Распад общностей на индивидуумы, в конце концов, приведет к тому, что власть над миром захватят те, у кого больше всего денег (ибо они смогут любого «свободного» индивидуума в любой точке мира завербовать на свою сторону).            (2003).

 

 

***

 

РОССИЯ И «ЗОЛОТОЙ МИЛЛИАРД».      Не всякую Россию стоит приветствовать, а только Россию христианскую.

Есть ведь еще и «Россия», которая более всего стремится попасть в «золотой миллиард» и которую устроители «миллиарда» вполне могут захватить с собой в «светлое будущее»… Правда, пока опасаются, как бы она, по своей «невоспитанности», не вздумала там по какому-нибудь поводу неприлично скандалить. Или еще, чего доброго, пропьет сбережения «золотого миллиарда». Или кому-то раздаст… (2000).

 

 

***

 

ПОБЕДИТЕЛИ ИЛИ «КИДАЛЫ».   С течением времени, по мере отдаления от эпохи «перестройки», — все более привычным становится утверждение, что будто бы в соревновании двух сверхдержав, СССР и США, одна из них – СССР – не выдержав конкуренции, потерпела поражение.

Однако употребляемая теперь «терминология» совершенно не соответствует тому, что было на самом деле.

Америка не победила, а обманула.

С началом «перестройки» доминирующим настроением общества в СССР было стремление к открытости, желание отказаться от вражды с Америкой, перейти к дружбе с ней и так далее. И со стороны США в ту пору нынешнюю «победную терминологию» никто не употреблял – все говорили только о дружбе…

Правда, сегодня утверждают, будто сама затея советского руководства с «перестройкой» вызвана была тем, что в СССР начались экономические затруднения – выразившиеся в том, что темпы роста экономики снизились с десятков процентов в год, как раньше, до нескольких процентов. (Кстати, вполне приличные темпы по тогдашним западным меркам. Если что и пребывало к тому времени в кризисе, то это коммунистическая идеология – но никак не Россия, в исторических своих пределах, — которая, заменив или видоизменив идеологию, могла бы успешно развиваться дальше).

Все дело тогда решила не экономика, а именно настроение общества, которое поголовно нацелено было на прекращение конфронтации с Западом. Ведь наши люди, в массе своей, отвергли предостережения тех, кто не верил в дружбу с Западом. И все процессы, ведущие к гибели и распаду, долгое время воспринимали как «прогрессивные»…

На период начала «дружбы» (в середине 80-х) показатель нашего ВВП отставал от американского примерно на 20%, тогда как по итогам «дружбы», к 2000-му году, совокупный ВВП стран бывшего Союза стал составлять всего лишь 18% от американского (самой же России – чуть больше 12%).

Нам говорили: давайте дружить, давайте отменим по отношению друг к другу враждебные действия, откроем друг другу секреты и прочее. Когда же мы поверили и пошли навстречу – нам, в конце концов, сообщили: «вы проиграли!».

Тут, конечно, и «заслуга» самого Горбачева, которому предложили вливаться в «мировое сообщество» — а он, за всех нас, согласился; и после ничуть не раскаялся (даже когда обнаружилось, что в «мировое сообщество» берут не всю страну, а только его одного). (2004).

 

 

***

 

КТО ПОБЕДИТ?   Конечно, на Западе, в сравнении с нами, жизнь налажена лучше. Но «победил» нас Запад в «эпоху перестройки» за счет хитрости и подлости, которыми западные «партнеры» ответили на наше доверие и открытость, — проявив, таким образом, низкие человеческие качества. Стало быть, при всех наших известных недостатках, в человеческом измерении наши несостоявшиеся партнеры стоят ниже нас.

Правда, с тех пор они всячески стараются нас убедить в том, что главное – результат, что они всего лишь прибегли к общепринятым способам достижения этого результата, что именно так и следует «вести игру» в международных делах; и – кто искуснее может применять методы подобного рода, тот развитее, совершеннее, выше…

И если все-таки убедят – то победят на самом деле… (2005).

 

 

***

 

НЕМЕЦКАЯ «БЛАГОДАРНОСТЬ».           Немецкий философ Кант писал: «…поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»[1].

В конце 80-х мы, будучи еще сильны и едва лишь начиная приходить в себя от коммунистического помрачения, позволили воссоединиться Германии. Причем, ни в ком у нас в ту пору это не вызывало никаких возражений (потому что как же жить в разъединении великому немецкому народу? разве можно и разве не грешно кому бы то ни было, вообще, желать такого несчастья!)

А то, что вслед за этим Германия, в числе других, способствовала нашему разъединению, осуществленному по «старой немецкой схеме» — с отторжением от России Украины и Белоруссии (по собственному многовековому опыту прекрасно зная гибельность подобного разъединения) – свидетельствует лишь о том, что в мире, несмотря на наш великодушный поступок, ничего не поменялось. И о том, что немцам – до нашего великодушия – пока далеко.

Немцам и прочим нашим «благодетелям», похоже, удобнее утверждать, что распались мы сами, от собственной своей немощи: это позволяет не чувствовать перед нами никаких моральных обязанностей и служит оправданием на тот случай, если представится возможность поживиться за счет нашего «распада». (2004).

 

 

***

 

ХУЖЕ ГИТЛЕРА.      При всех своих «достоинствах» и при всех своих «заслугах» перед славянством, Гитлер по отношению к нам поступил все-таки честно. Он открыто провозглашал, что считает нас второсортным народом и потому намерен часть из нас уничтожить, остальных же – превратить в рабов.

Тогда как те, кто сегодня идут по стопам Гитлера и под чей полный контроль уже попали многие важнейшие регионы нашей некогда великой страны – думают также как Гитлер и хотят того же, что и он, однако ничего подобного открыто не провозглашают, действуя подло и скрытно, но с гораздо большим успехом.

И лишь по очевидным «плодам» их деятельности можно догадаться о их подлинных намерениях. (2006).

 

 

***

 

РАСИСТЫ.   «Мировую закулису», как и в свое время взбесившегося Адольфа, действовавшего по все той же «закулисной наводке», подведет расизм.

Сегодня, явно из расистских побуждений, не берут прозападную российскую элиту, с Путиным во главе, в мировую элиту, а русский народ – в «золотой миллиард».

И получат сопротивление. (2011).

 

 

***

 

АНТИЗАПАДНЫЕ НАСТРОЕНИЯ.   Запад обвиняет сегодня Россию и русских в антизападных настроениях. Однако у России совсем недавно – при Горбачеве и, некоторое время, при Ельцине – были ведь и прозападные настроения. Россия – и ее руководство, и народ — искренне стремилась к Западу, — и этот путь едва не привел ее к гибели. Россия начала уже разваливаться на куски, и, если бы вовремя не остановилась, этот процесс бы продолжился и закончился бы полнейшим раздроблением и катастрофой.

С нашей страной произошло то же, что происходит с отдельным человеком, который, увлекшись какой-нибудь пагубной для себя идеей, двигался к пропасти, однако, заглянув в эту пропасть, сумел вовремя остановиться, сообразив, что увлекшая его идея несовместима с дальнейшей жизнью.

Кстати, и Запад – в эпоху наших искренних намерений двигаться в его сторону — не проявил готовности «по-братски» принять Россию в свое сообщество. Была лишь готовность воспользоваться ее слабостью, готовность к тому чтобы, раздробив ее, «переварить». И после того, как этого не случилось, Запад на Россию теперь обижается.     (2008).

 

 

***

 

ПОМОЩЬ ЗАПАДА.   При всей нашей разобщенности, организационной беспомощности и моральном разложении, — Запад сам нам поможет собраться воедино и восстановить нашу страну.

На Западе постепенно отмирают все другие «органы восприятия внешнего мира», кроме желудка, и все другие чувства, за исключением аппетита. Нам же – Западом – ничего иного не уготовано, как стать объектом этого аппетита… (2004).

 

 

***

 

О НАИВНОСТИ.   Человек душевно привязан к тому, что ему знакомо, что позволяет ему расслабиться и почувствовать себя «как дома».

В сфере своей привязанности всякий человек наивен и беззащитен. Это относится даже к тем людям, к тем социальным прослойкам и целым народам, которые во всех других случаях проявляют себя расчетливыми циниками…

У всякого своя «ахиллесова пята». У русского своя, у немца своя, у еврея своя… Каждый по-своему «глуп» и наивен, то есть беззащитен против обмана. Каждый наивен в той сфере, которая является его поприщем, которую он любит, в которую верит и на которую уповает. (2003).

 

 

***

 

О НЕПОНИМАНИИ.   Помнится, в одной из юмористических передач нашего еврейского по духу телевидения пародировали гоголевского «Тараса Бульбу», в том числе и те эпизоды, когда казаки, умирая в бою, произносили высокие слова, прославляющие Русскую землю. Евреям, «командующим парадом» у нас на телевидении, и тем «иудействующим» неевреям, которых они развлекают (составляющим внушительную часть нынешнего нашего населения) – это действительно кажется смешным и неправдоподобным, и нет причин сомневаться в искренности такого восприятия.

Однако, если вспомнить то, что довелось пережить нашим предкам в описываемые Гоголем времена (в том числе и от предков теперешних юмористов), — то предсмертные восклицания гоголевских казаков, — вроде последних слов казака Шила: «Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!», — не могут не восприниматься всеми, кто их понимает, подлинными криками души, брошенными напоследок в виде проклятия торжествующим врагам или посланными в качестве символа любви, надежды и веры – сражающимся товарищам. Сегодня многим из нас, повторяющим, правда, несколько по-другому, судьбу тех наших предков, тоже часто хочется воскликнуть подобное, — хотя нас нынешние западные угнетатели – руками услужливых своих лакеев из наших же соплеменников и при активном содействии живущего среди нас еврейства – на колья пока что не садят и не жгут пока на кострах… И в последние наши минуты, — которые, даст Бог, застанут нас не перед телевизором, — мы будем думать именно об этом.

С другой стороны, русский человек бывает насмешлив, вплоть до «цинизма», к тем «символам веры», которые исповедуют сородичи наших юмористов и привыкший уже жить по иудейским законам западный мир. Все это относится не только к земным устремлениям и упованиям, столь серьезным для наших иудейско-европейских оппонентов, но и к восприятию собственной смерти. К примеру, людям на Западе кажутся ужасными жертвы сталинских времен – русский же человек, памятуя о том, какие великие дела тогда свершались, воспринимает эти жертвы с пониманием и, сожалея о них, к сталинской эпохе относится, вообще, с уважением, — полагая, что ради великого дела можно и пострадать. И немало живущих сегодня русских по духу людей, несмотря даже на личное неприятие Сталина и очень многого из того, что он делал — предпочли бы лучше жить в сталинские времена, наполненные жертвенным подвигом, — ради только того, чтобы «жила бы страна родная», — нежели в теперешние гнусные времена, когда страны нашей больше нет. Предпочли бы, заранее соглашаясь и на то, что сталинская эпоха наверняка поступила бы с многими из них немилосердно.

Все это искренне не укладывается в головах у наших западных критиков.

Люди западного воспитания и мировосприятия могут смеяться над нерасчетливостью и житейской непрактичностью русского человека, считая это глупостью, над неудачливостью русских в земных делах – русские же неудачливы в них именно потому, что мало во все это верят. Русский человек скорее согласится утопить свои духовные силы в пьянстве, чем тратить их на то, на что тратят их люди иудейско-европейского духовного склада.

По этой причине и наши последних десятилетий экономические реформы – иудейские по своим целям и средствам, — как и наши попытки влиться в мировую экономическую систему, основанную на тех же антихристианских принципах, — не могут быть привлекательными для русского человека, чье мировосприятие на протяжении последнего тысячелетия формировалось под определяющим влиянием православного христианства. Эти реформы обрекают русских людей на роль неудачников и изгоев, и привели уже весь наш народ к закономерной катастрофе. И, если мы вовремя не остановимся на этом пути, неизбежно приведут нас к еще более печальным результатам.

Все это взаимное непонимание, в конечном итоге, восходит к различному отношению к смерти в иудейской и христианской религиях, и к различному восприятию иудеями и христианами земного и небесного… (2009).

 

 

***

 

РОССИЯ И ШЕНДЕРОВИЧ.   Если вдуматься в суть претензий, выдвигаемых России Шендеровичем в его многочисленных телевизионных передачах – то они состоят в том, что Россия хронически не соответствует требованиям «мирового порядка», основанного на иудейских ценностях. Это претензии к самой России. Мы, по мнению Шендеровича, — безнадежны. Перевоспитанию поддаемся плохо. Нас лучше куда-нибудь деть, чем продолжать перевоспитывать.

Смеется же он над нами от отчаянья. От того, что мы, своими бестолковыми попытками соответствовать предписанным требованиям, — только портим дорогой его сердцу порядок. Создаем на него смешную карикатуру.

Мы действительно выглядим смешно. Из-за того, что по-обезьяньи тужимся жить не своей жизнью. Чтобы перестать быть смешными, нам надо, наконец, — в ответ на всевозможные претензии, выдвигаемые к нам «из-за бугра» по поводу того, что мы чему-то там не соответствуем, – «набравшись наглости», заявить, что мы и не собираемся ничему этому соответствовать. И вернуться к православной жизни. И тогда, можно не сомневаться, очень скоро станем не менее демократичными, чем Запад (в том смысле, что сможем, наконец, победить на нашей земле коррупцию и прочую неправду). И безо всяких «гринписов» перестанем губить окружающую нас природу. И безо всяких «феминизмов» будем уважать женщин…

И перестанем быть смешными. И Шендеровичу придется оставить нас в покое, закрыв свою лавочку на нашем направлении – из-за малой от нее отдачи…

А если повезет, то и ему, бедному, мы тем самым сможем помочь: глядишь – и вовсе оставит свое паскудное занятие и займется чем-нибудь полезным, вроде торговли (не превращая ее при этом в «идеологию» и не вознося ее на те высоты, где ей быть не полагается)…         (2006).

 

 

***

 

ЗАПАДНЯ (Россия и глобальная «пирамида»).   Взаимоотношения России с Западом очень напоминают отношения тех, кто соблазняются участием в финансовой пирамиде – с создателями этой пирамиды. Немало наших соотечественников, пострадавших от финансовых пирамид 90-х годов ХХ-го века, имели возможность на себе ощутить, что лучше в подобные игры не играть, потому что в выигрыше всегда оказываются те, кто создали пирамиду и находятся на ее вершине.

Наша беда в том, что мы всегда норовили принять участие в раскручивании «пирамид», которые затеваются на Западе. Мы беремся играть с Западом в игры, которые придуманы Западом и в которые Запад давно научился играть. И потому раз за разом проигрываем.

Участие в играх подобного рода для нас всегда кончается тем, что мы попадаем в экономическую, культурную, духовную и психологическую зависимость от Запада.

Началось это с Петра I. Правда, при всяком упоминании о Петре I как о разрушителе русской традиции и тех духовных основ, на которых держалась всегда русская жизнь, — невольно вспоминается известные слова Герцена о том, что если бы не было Петра I с его реформами, то не было бы и Пушкина (а с ним и всей нашей великой литературы). То есть, не было бы того лучшего, что создано нами за последние столетия.

Мы любим нашу великую литературу. Она лучше западной: правдивее, серьезнее, глубже, одухотвореннее…  В лучших своих произведениях, наша словесность оценивала описываемые явления с христианской точки зрения. К тому же, она – о нас, и представляет собой своеобразную летопись нашей жизни.

Но при всем этом, — если исходить из того, что может дать словесность человеку, — нашу светскую литературу следует все же признать менее полезной для нашего духа – в сравнении с той духовной литературой, которую читали на Руси до появления литературы светской.

Наша светская литература привязала нас к Западу, научила мерить нашу жизнь западными мерками, порицать в ней то, что не соответствует западным образцам. Кроме того, она, в сравнении с литературой духовной, не только воспитывала нас, давала нам опыт и знания, но и развлекала, отвлекала от главного, и была той первой ступенькой, которая впоследствии привела нас к масскультуре.

И, наверное, прав был отчасти Розанов, который, пребывая под впечатлением от разразившейся в 1917-м году русской катастрофы, написал в своем «Апокалипсисе нашего времени» страшные слова о том, что именно наша литература погубила Россию.

Справедливости ради стоит заметить, что погубить тогдашнюю Россию наша литература могла не только теми своими сторонами, в которой проявилась ее зависимость от идейных установок, сформулированных на Западе. Но и, возможно, тем, что, будучи в лучших своих образцах христианской по духу, она свидетельствовала о несоответствии строя тогдашней российской жизни тем идеалам, которые декларировала, но которым не всегда следовала российская власть.

Если же говорить о днях нынешних, то установившийся за последние столетия строй наших отношений с Западом сегодня оборачивается для нас тем, что Запад, подключив нас к своей системе, идейно над нами господствует. Это дает возможность Западу легко нами манипулировать в своих интересах, прививать нам искусственные потребности, завлекать индустрией соблазнов, вынуждать нас делать то, что нам не только совершенно не нужно, но и очень часто для нас губительно. Мы же – становимся зависимыми и беспомощными, неспособными делать самостоятельные выводы и принимать самостоятельные решения.

Спасение мы можем найти лишь в возвращении на тот духовный путь, на который мы вступили более тысячи лет назад, но от которого в последнее время все больше отвлекаемся в сторону.

Что же касается того, как нам следует вести себя в наших отношениях с Западом, то опыта в этом деле нам, как говориться, не занимать. Грамотной «линии поведения» в отношении Запада нас может научить даже такой далеко не самый грамотный наш когда-то руководитель как незабвенный «благодетель Крыма» Никита Сергеевич Хрущев. Правда, его поучительный пример был продемонстрирован им на противоположном от Запада «восточном направлении» (но это лишь свидетельствует об универсальности «метода»).

В опубликованных в 1991-м году «Устных рассказах» М.И.Ромма можно прочитать о том, как на совещании правительства с интеллигенцией в Кремлевском зале в 1963-м году Никита Сергеевич объяснял собравшимся, почему расстроились отношения СССР с Китаем. «Были мы в Индии. Встреча прекрасная. Настроение было… С народом все превосходно. Ну, и пришло мне в голову, говорю: «Давайте, товарищи, залетим в Пекин, это и недалеко тут, из Индии, крючочек. Залетим, поговорим там по нашим делам». Ну залетели. И что же вы думаете? Принимает меня Мао Цзедун, как вы думаете, где? В бассейне. В бассейне принимает.

Что делать? Он хозяин, я – гость. Приходится плыть. Ну, и влезаем мы в воду. Он плывет, и я плыву, а между нами переводчик. Но ведь он-то – призовой пловец, а я горняк, я же, между нами говоря, плаваю-то кое-как, я же бултыхаюсь, я же отстаю. А он плывет, козыряет. И все время всякие материи излагает, политические вещи. Переводчик мне это на плаву переводит, а я и ответить как следует не могу. И он получается передо мной в преимущественном положении. Ну, надоело мне это. Поплавал я, поплавал, думаю – да ну тебя к черту, вылезу. Вылез я на краешек, свесил ноги. И что же, теперь я наверху, а он внизу плавает. Он плавает, переводчик не знает, то ли с ним плавать, то ли со мной рядом сидеть. Он плавает, а я-то сверху вниз на него смотрю. А он-то снизу вверх, он в это время говорит мне что-то про коммуны, про ихнии эти коммуны. Ну, я уже отдышался и отвечаю ему про эти коммуны: «Ну, это мы еще посмотрим, что у вас из этих коммун произойдет». Теперь уже мне во много раз легче, раз я сел. Он и обиделся. Вот с этого все и началось, товарищи»[2].

Так что, в деле обретения самостоятельности, нам даже и у Хрущева есть чему поучиться. Тем более, что и на «восточном направлении» сегодня нужно быть начеку. (2002).

 

 

 

_______________________________________________

[1] Кант И. Основы метафизики нравственности. – М.: Из-во «Мысль», 1999, с.196.

[2] Михаил Ромм. Устные рассказы. М., 1999 г.