Сергей Сидоренко

О фильме «Матч» как о предвестнике нашей победы

 

 

 

 

 

 «Кто к нам с мечом придет —  от меча и погибнет»                      Александр Невский

 

1

«Из всех искусств для нас важнейшим является кино», — сказал как-то Ленин по поводу того, что «из всех искусств» является для них «важнейшим».

Но это если говорить обо всем населении, включая и женщин, – ведь, как вторил своему вождю булгаковский Шарик (впрочем, еще до своего превращения в Полиграфа Полиграфовича): «Кинематограф у женщин единственное утешение в жизни».

Если же взять исключительно мужскую часть населения, то тут на место «важнейшего» (опять же – «для них»), бесспорно, выходит футбол. Ведь футбол отвлекает на себя патриотические чувства, которые у мужчин, потенциальных «защитников Отечества», даже при всех нынешних отклонениях – в силу самой их природы, непременно должны быть в наличии. И не дает этим чувствам реализоваться по прямому своему назначению, то есть нежелательным для устанавливаемого в мире «порядка» образом.

Вообще футбол – нельзя не признать явлением уникальным. Самое массовое зрелище из предлагаемого ныне ассортимента «хлеба и зрелищ», — которое, прежде пришествия антихриста, объединило уже весь мир, растекшись «поверх барьеров», ломая национальные, религиозные, языковые и прочие перегородки, – ведь для «искусства ног» все это неважно. Более того, оно само стало новейшей и едва ли не самой массовой всемирной «религией», объединяющей все расы и классы, черных и белых, люмпенов и олигархов, правителей и бесправных… — и потому может по праву считаться одним из удобнейших инструментов упомянутого уже «отрицательного персонажа» человеческой истории.

А «инструмент», и правда, удобнейший. Ведь, при всей изначальной своей космополитичности, он в то же время, там, где это необходимо, способен раздувать до непомерных размеров региональный патриотизм, разрушая тем целые государства,

Кому-кому — а нам — за подтверждением ходить далеко не надо. Достаточно обратиться к наиновейшей нашей истории. Вспомним незабвенную «перестройку», когда в Центре, в Москве, «процесс пошел» — и пребыстро, — и с гибельным «ускорением» катился уже на всех парах по наклонной плоскости к неминуемой катастрофе. А в эту же пору Украина довольно еще продолжительное время представляла собой некий коммунистический заповедник, мирно дремавший под присмотром коммунистического наместника Щербицкого… И только чернобыльская авария – слишком «своевременная», чтобы быть случайной – всколыхнула сонное украинское царство, разомлевшее в благоденствии развитого социализма…

Однако та страшная беда, разбудившая население образцовой советской республики – и героическое совместное, всем Союзом, ее преодоление – скорее объединяли, а требовалось разъединять…

Вот для этого и пригодился футбол.

Столь необходимая для разрушителей нашей страны враждебность населения Украины к Москве – черпалась в те годы почти исключительно из чувств, охватывавших украинских болельщиков по поводу футбольных баталий между тогдашними «принципиальными соперниками» — ведущими футбольными командами Киева и Москвы, —  которые оспаривали между собою всесоюзное футбольное первенство. И, надо сказать, что в то время никакие, самые матерые, украинские националисты, при всем их старании, не смогли добиться даже и ничтожнейшей доли той вражды к Москве, сколько ее посеяли всевозможные украинские футбольные комментаторы, спортивные журналисты и прочие околофутбольные деятели, освещающие в СМИ перипетии футбольного противостояния между Киевом и Москвой.

Поэтому, когда в декабре 1991-го года населению Украины проворным ее руководством предложено было пойти на референдум и проголосовать за независимость от Москвы – то, среди не обманувших эти начальственные ожидания, рассчитанные на глупость и жадность, — были уже не только те, кому глупости и жадности не пришлось занимать или те, кто поступили таким образом по давней советской традиции — поддерживать, не думая, начальственные инициативы. Были уже и те, из молодых и активных, кто несли уже в груди собственное убеждение в необходимости любыми способами насолить Москве – обиталищу московской футбольной команды, конкурента футбольной команды киевской…

Между прочим, вряд ли ошибусь, если скажу, что и нынешний всплеск каталонского сепаратизма в Испании не в последнюю очередь питается гордыней, порожденной последними успехами известной футбольной команды из столицы Каталонии – Барселоны.

Что же касается Украины, то использование «футбольной фомки» для взламывания скреп, соединяющих страну воедино, оказалось, для применивших ее, настолько удачным, что новый правитель Украины, а в прежнюю, советскую, эпоху – ее идеолог, руливший в том числе и футболом, — Кравчук, — почувствовав некое «головокружение от успехов», взялся затем и за православие. Вслед за провозглашением Украины отдельной от России державой, в которой надлежало жить отдельному от русских народу, разговаривавшему на отдельном от русского языке, — наш украинский «Вашингтон» (которого когда-то так дожидался Шевченко), попытался сделать и православие «нэзалэжным», то есть подчиненным новоиспеченной украинской державе и всему тому, чему она сама подчинялась, — не ведая, в поросячьей своей самоуверенности, что «Бог поругаем не бывает» (Гал 6: 7).

Однако, несмотря на досадный для нашего доморощенного «Вашингтона» прокол с православием, которое не пожелало становиться «нэзалэжным», это обстоятельство нисколько не успокоило зуд строителей украинизма к неистовому «дэржавотворэнню». Тем более, что для такой державы — для роли ее национальной идеи – достаточно и футбола. Так что, с тех самых пор, футбол на Украине постепенно утвердился в роли некоего неофициального заменителя национальной идеи.

Конечно, признаваться в этом в открытую как-то не очень хотелось. После того как украинствующие, неожиданно для себя, получили из рук «всемирных хозяев» «нэзалэжну дэржаву», — которая тем понадобилась для разделения и ослабления России, – они сразу же кинулись судорожно извлекать из идейных своих закромов свои «духовные ценности», могущие, по их мнению, служить идейным стержнем для строительства украинизма. Но раз за разом убеждались в их непригодности. Ведь, помимо всего прочего, все их «духовные ценности» оказывались, как на подбор, дурнопахнущими и такими, которые почти невозможно «отмыть добела». Так что очень скоро стало ясно, что для упомянутых целей, кроме футбола, ничего другого в запасе у них и нет.

Надо сказать, что с самого начала своего погружения в «независимость» граждане украинской державы привыкли доверчиво заглатывать всякую приманку, которую им подсовывали устроители «новой жизни». Когда, по прошествии первых лет «независимого» существования, вдруг обнаружилось, что обещанное перед референдумом европейское благополучие почему-то не наступает, скорее наоборот; и по поводу золота Полуботка тоже все как-то затихло – так что даже и не похоже, что собираются его отдавать, — то «независимые» граждане стали думать-гадать, отчего так происходит и кто виноват.  И решили, что виною всему – неудачная власть.

А так как в их распоряжении имелись уже инструменты демократической, раз в несколько лет, смены власти, то не оправдавшего надежд Кравчука они вскоре поменяли на перспективного вроде бы Кучму; потом оказавшегося нечестным Кучму – на вселяющих надежды вождей «оранжевой революции»; затем – обманувших надежды вождей «оранжевой революции» — на пусть скромного, но кажется надежного Януковича (правда, уже без особых надежд)…

Шли годы… К исходу второго десятилетия «независимого» существования, надежда на возможность достойной жизни под «жовто-блакытным» флагом стала близиться к затуханию. Это грозило тем, что обманываемые раз за разом «нэзалэжни громадяны», перепробовавшие к тому времени на руководящих должностях чуть ли не всех своих политиков, могли, в конце концов, даже и усомниться в оправданности самой затеи с украинской державой… Так что нужно было что-то предпринимать…

И тут – на выручку снова пришел футбол… В этот критический момент украинские власти сумели добиться права на проведение Украиной (на пару с Польшей), чемпионата Европы по футболу. Тем самым – населению Украины — снова возвращали надежду. Оно теперь, на протяжении ближайших нескольких лет, могло жить ожиданием знаменательного события, которое должно было сделать украинцев полноценными членами семьи европейских народов и, заодно, разрешить все противоречия, накопившиеся со времени провозглашения независимости. А так как чуть ли не главной проблемой для властей нового государства была непреодолимая духовная и культурная разделенность того населения, на управление которым они получили «ярлык» в заокеанской Орде, то предполагалось посредством чемпионата решить и эту проблему, объединив разделенный народ вокруг совместной работы по достойной встрече европейского футбольного праздника. То есть мечталось, что ради достижения этого футбольного счастья должны «чудесным образом» спаяться воедино цивилизационные глыбы, раскол между которыми, обусловленный многовековыми религиозными, политическими, культурными противоречиями, проходил через новоиспеченное государство.

Стоит ли удивляться, что на все эти годы в качестве объединяющей «национальной идеи» для территории, которую «по условиям задачи» требовалось отделить от России, объединить в единое целое и оформить в виде государства Украина, — на первое место окончательно выдвинулся футбол. Таким образом, на этот ближайший период был сформулирован очередной ответ на вопрос, что делает на земле эта «нация», и ради чего около сотни лет назад ее изготовители заявили о ее отдельном от остальной Руси бытии и два десятилетия назад добились провозглашения ее самостийной державы, расчленив тем самым единую Русь, начало которой более тысячи лет назад положили их предки. И «правильный ответ» на этот вопрос звучал теперь так: ради того, чтобы в 2012-м году вместе с поляками проводить чемпионат Европы по футболу…

Но все хорошее когда-то кончается. Завершился и чемпионат. Вместе с футбольным чемпионатом ушла в прошлое и связанная с этим событием версия национальной идеи, оставив после себя установленный год спустя памятник шведским болельщикам на Трухановом острове в Киеве. Хотя, ради соответствия исторической правде, этот памятник надо было ваять в виде писающего шведского болельщика, справляющего малую нужду посреди киевской улицы. Был бы у нас, заодно, и свой атрибут нашей несомненной европейскости, — собственный «писающий мальчик», не хуже брюссельского.

Однако подобные великие исторические события просто так бесследно не исчезают, продолжая жить в памяти народа. Особенно, если на эту память воздействовать должным образом. Ведь сам факт упомянутого знаменательного события можно еще облизывать, задним числом, много лет – как некое чудесное воспоминание. А по прошествии времени это событие можно чествовать как важную веху нашей европейской истории…

 

Поэтому и после того, как «украинский коммунизм» в виде проведения на Украине европейского футбольного чемпионата, о котором мечтали много лет – все-таки свершился, так что и мечтать теперь стало вроде бы даже не о чем, – футбол продолжает пребывать в нашей жизни на первых позициях, исправно служа делу построения украинизма.

Подлинный масштаб вклада «футбольного фактора» в «розбудову дэржавы» — «аршином» никаким не измерить … Достаточно вспомнить хотя бы ту многолетнюю кропотливую работу, которую взвалили на свои плечи неутомимые спортивные журналисты или футбольные комментаторы, ведущие репортажи на украинском языке. Ведь именно они, излагая происходящее на футбольном поле «соловъйинною мовою», «долучають[1] до мовы» ту часть молодежи, которая ни за какие пряники не стала бы слушать ни школьных учителей, ни политиков, ни представителей «творчойи интэлыгэнцийи».

Своего рода подтверждением должной идейной подкованности и решительности настроя представителей этого сообщества может служить пополнивший недавно украинский депутатский корпус депутат от «Свободы» Мирошниченко, перешедший от футбольных комментариев – без промежуточных остановок – прямиком к радикальному национализму. Внешне – прической, темпераментом и повадками – очень похожий на ту самую лошадь, которую Калигула когда-то привел в Сенат и назначил сенатором, он, едва появившись в Раде, принялся, перефразируя Ницше, «депутатствовать молотом». В Раде и вне ее – он, вооруженный к тому же депутатским мандатом, сразу же бросился крушить коммунистов – вплоть до самого «вождя мирового пролетариата» и, не взирая даже на то, что «он же – памятник»…

И нельзя не признать, что упомянутые многолетние усилия не проходят даром – так что можно уже приступать к пожинанию плодов. Ведь именно воспитанную в футболоцентричности молодежь удалось столь удачно приспособить для идейного проникновения радикального украинского национализма на Восток Украины.  Ибо кто на Востоке Украины, кроме футбольных фанатов, готов пока столь самозабвенно орать по взмаху «свободовских» дирижеров: «Бандэра прыйдэ – порядок навэдэ!», начисто забыв, за что воевали их деды, И, тем самым, помогать украинским фашистам добиваться целей, гибельных для этого, русскоязычного пока еще, региона.

Так что нам остается лишь ждать наступления тех времен, когда большая часть нашей молодежи и большинство наших политиков станут такими же…

И ждать, похоже, придется недолго. Особенно если учесть языческое по своей сути устройство сознания нашего человека. А тем более – человека молодого, будущего хозяина нашей части тысячелетней Руси. Ведь если прежде, несколько столетий назад, наша молодежь узнавала о том, что хорошо и что плохо – в церкви, где ее учили следовать христианским заповедям; и если после – столетие-два назад – она, сама уже формируя свой «символ веры», соизмеряла свою духовную жизнь с исканиями всяких Печориных, Базаровых, Рахметовых… – то теперь жизненными ориентирами для нее служат всевозможные «звезды», пасущиеся на футбольных полях или на боксерских рингах…

Так что теперь, когда футбол, и все прочие языческие забавы — занимают в народном сознании важнейшее место, когда какие-нибудь футбольные новости – в выпусках новостей – сообщаются народу в первую очередь, отодвигая на задний план новости о всех других событиях, — можно не сомневаться, что уже недалек тот час, когда воспитанный в язычестве наш народ, изберет себе в правители какого-нибудь очередного языческого кумира… И если не найдется подходящего футболиста, то изберет шоумена или служителя платного мордобоя…

 

 

2

И вот теперь, в пору нашего, казалось бы, максимально гибельного духовного состояния, — когда мужскую часть нашего населения в духовном отношении чуть ли не поголовно закатали в футбольное поле, а женскую – растворили в нескончаемых телесериалах, – неожиданно откуда-то возникает явление, подобное фильму «Матч»… Возникает как раз на стыке кино и футбола – то есть, можно сказать, «на поле» наших противников, — представляющее собой настоящую «партизанскую диверсию» против «нового мирового порядка».

Этот фильм посвящен подвигу футболистов киевского «Динамо», которые в труднейшем 1942-м году, в оккупированном немцами Киеве, своими средствами – на футбольном поле – и ценою собственных жизней развенчали навязываемое нашему населению представление о «непобедимости высшей расы», — вселяя тем самым уверенность в нашем упавшем духом народе – в окончательной нашей победе. Значение этого подвига возрастает, если учесть, что все, о чем рассказано в фильме, происходило еще до нашей — переломной в войне – Сталинградской победы.

Фильм этот тем более важен тем, что современный кинематограф, как и футбол, служит, в основном, целям нашего порабощения.

И, к сожалению, даже современные фильмы о войне – в большинстве своем — не являются в том исключением.

Часть из них изначально, уже по самому своему замыслу, нацелена на то, что в прежней, советской, терминологии квалифицировалось как «антисоветская пропаганда». А так как теперь стало уже ясно, что враги наши, когда «метили в коммунизм», то хотели «попасть в Россию» — и продолжают этим заниматься до сих пор, – то назначение подобного кинематографа не вызывает сомнений…

Другая же часть этих фильмов служит упомянутым целям без особого умысла со стороны их создателей, а по причине своей художественной несостоятельности. В большинстве из них перед зрителями разворачиваются не картины войны, а нечто, скорее напоминающее страницы глянцевых журналов. В этих фильмах перед нами мелькают одни и те же лица преуспевающих ныне телесериальных актеров, кочующих дружной компанией из сериала в сериал. В одном сериале они, переодетые в дворян, лицедействуют, представляя какие-то сцены из великосветской жизни; в другом — играют каких-то современных дельцов, мечущихся между бесконечными разборками и амурами; а то, глядишь, — эта же компания, в полном составе, сидит уже в окопе и, щеголяя новыми гимнастерками, не тронутыми ни солнцем, ни пылью, ни потом, — силится изображать «фронтовые будни». Для нынешних изготовителей фильмов о войне стало уже привычным потчевать зрителей сидящими в окопах бойцами с мутными, сытыми и похотливыми физиономиями наших современников, накануне съемок хорошо посидевших в баре и меряющих фронтовую жизнь на свой убогий аршин.

На этом безотрадном фоне актеры, снятые в фильме «Матч», смотрятся достаточно выигрышно, так как внешне хоть приблизительно напоминают советских людей военного времени.

Правда, и в описываемом фильме не удалось избежать некоторых художественных проколов. Особенно это касается попытки изобразить груду тел жертв Бабьего Яра, — показанных так, что это напоминает какую-то в высшей степени неуместную в данном случае мультипликацию.

Однако, встречающиеся в фильме отдельные художественные промахи, в данном случае не смогли существенно испортить общее от него впечатление. И, в первую очередь, потому, что фильм этот — в высшей степени актуален. Ибо Киев – и теперь оккупирован.

И представленные в фильме многие черты жизни при немцах — связывают ту, прежнюю, оккупацию – с нынешним временем.

Тут и, – появляющееся всякий раз, при всех последних оккупациях – хоть в первую мировую, хоть во вторую, хоть сейчас, – украинское внешнее оформление нашей власти. В такие времена, казалось бы неизвестно откуда, всплывают вдруг на поверхность нашей жизни некие украинствующие персонажи, ничтожные и малозаметные в прежних, нормальных, условиях, – как ставший при немцах бургомистром бывший «национально-свидмый» школьный учитель Павел Иванович.

Тут и – столь узнаваемые и теперь – предписанные оккупантами внешние формы новой жизни: когда в городе, где все почти говорят по-русски, уличные надписи лишь по-украински и на языке оккупанта (тогда по-немецки, теперь – по-английски)…

И презрение самих оккупантов к своим украинским союзникам, как это было показано в фильме в эпизоде официальной церемонии встречи немцев, когда немецкий офицер, в ответ на попытку бургомистра произнести приветственную речь по-украински, даже не удостоил «союзника» хотя бы ритуальным реверансом, — и, вместо того, чтобы уважительно выслушать эту речь, прервал оратора нетерпеливой репликой: «Мы не понимаем вас, говорите по-русски»…

И то, что немцы хотя и поддерживали «украинский проект», — разделяя и таким образом ослабляя Россию и русский народ, — однако сами прекрасно знали, что живущий в Киеве народ – русский,  и постоянно между собой говорили о жителях Киева как о русских…

И название «национальной команды» — «Рух», — столь знакомое и по нынешним временам. И народное восприятие этой команды как команды полицаев – пособников оккупантов. И радость народа по поводу того, что «наше «Динамо» полицаев 7-2 разделало».

И – появление на экране столь узнаваемого и в наши дни персонажа, деятеля по фамилии Шевцов, пришедшего к бургомистру с идеей создать «национальную команду» — «Рух», — и завершившего свою речь лакейской фразой на ломаном украинском языке: «Я маю ввыду наш «Рух» — рух украйинськых патриотив. Я тэж – настоящый патриот».

И – столь важные и сегодня для нашего порабощенного народа слова, сказанные капитаном команды, Раневичем, перед выходом на последний – решающий – тайм, ставший для наших футболистов их жертвенным подвигом и вкладом в окончательную нашу победу в великой войне: «Есть такие вещи, за которые стоит умирать… И пусть наши на трибунах смотрят и видят, что их можно бить. Вот этих, которые «высшая раса, суперчеловеки»… И пускай все знают, что ничего еще не кончилось – и победа будет за нами!»

И даже вплетенная в сюжет, чуть ли не обязательная для теперешнего кинематографа, сюжетная линия о страдании еврейства (повествующая обычно о некомфортности жизни евреев среди диких и жестоких русских) – в данном случае фильм не испортила. Потому что евреи Киева действительно пострадали. И все наше, скажем так, малотолерантное отношение к тем представителям еврейства, которые в 90-х годах ушедшего века выделялись жадным участием в ограблении и порабощении нашего народа, и к тем, которые еще прежде, в начале ХХ-го века, приняли деятельное участие в разрушении государства Российского, – вовсе не означает, что мы не скорбим по евреям, погибшим в Бабьем Яру. Как и по всем, когда бы то ни было пострадавшим от зверств в исполнении всевозможных патентованных «высших рас».

И – опять же – очень вышло удачно и то, что главные герои любовной линии фильма удержались и не сотворили на экране постельной сцены – в тех формах, которые приняты в современном кинематографе, — а ограничились, пусть и весьма красноречивой, любовной прелюдией. А это значит, что этот фильм, который очень нужен сегодня нашему гибнущему народу – все-таки можно, хоть и с натяжкой, рекомендовать детям и подросткам.

И даже Безруков – «наше все», — которого зритель привык уже видеть легкомысленно порхающим по судьбам наших национальных гениев, успевший уже пометить актерским своим воплощением и Пушкина, и Есенина, и Высоцкого, — превзошел в этом фильме самого себя. И то, что эта роль у него замечательно получилась – свидетельствует о том, что создателям фильма помогал сам Господь.

 

Выбор героев фильма (и их исторических прототипов) и совершенный ими подвиг переносит нас в нынешнее время… У нас теперь ведь тоже примерно «42-й год» — и большинство наших людей уже не верят, что когда-нибудь будет наш «45-й».

И пытаются как-то наладить свои бренные жизни в нынешних оккупационных условиях. Стараются, — не думая о главном, о «положении на фронтах», — как-то существовать и теперь: заботясь лишь о своих близких и о том, чтобы не очень-то напрягаться, чтобы сберечь здоровье, чтобы, случайно, не навлечь на себя лишних неприятностей, чтобы если покупать — то дешевле, а если продавать – то дороже…

И каждым своим самоспасительным шагом укрепляют оккупационный режим, — признавая его правомочность и делаясь его соучастниками…

Фильм заканчивается титрами, указывающими на то, что через семь дней после своей демонстративной победы в «матче-реванше» над немецкой командой – наши футболисты были расстреляны.

И далее титры сообщали: «В 2005-м году Прокуратура Гамбурга прекратила двадцатилетнее дело о «матче смерти». Немецкие следователи не нашли связи между расстрелом футболистов киевского «Динамо» и их победой над командой «Флакельф» в этом матче».

Вполне возможно, что современные немецкие следователи, рассматривавшие это дело, неповинны ни в каких подлогах – а, вынося свой вердикт, поступили всего лишь формально, не найдя документальных свидетельств того, что накануне решающего матча, впоследствии названного «матчем смерти», нашим футболистам напрямую говорили: «Если вы не проиграете – мы вас убьем».

Но ведь и сегодня… Если представить себе какого-нибудь специалиста, успешно проявляющего себя в информационной или в образовательной сфере (в тех сферах, где против нас сегодня ведется война на уничтожение) – то никто ведь и сегодня прямо не говорит этому журналисту или, допустим, преподавателю истории: если ты не будешь вести себя в соответствии с установленными «правилами игры», говорить то, что от тебя ожидают услышать, то тебя выгонят с работы или лишат карьерного продвижения, или как-нибудь по-другому «перекроют кислород»… Всем и так все ясно…

Чтобы оценить масштаб совершенного подвига, о котором рассказано в фильме, вообразим себе хоть на мгновение, что кто-нибудь из нынешней нашей «элиты», хоть правящей, хоть «интеллектуальной», — комфортно пристроившийся вести сладкую жизнь за счет своих гибнущих братьев – в обязательном интерьере, украшенном трезубцами и «иконой» с изображением насупленного усатого мужика, — неожиданно бы восстал против такого своего существования, таких условий и таких «декораций»…  И встал бы на сторону угнетаемого народа, а не его гонителей…

Представим, допустим, что сам всенародно избранный Янукович, вдруг устыдившись послевыборного обмана своих избирателей и лакейства своего перед Западом, — перестал бы думать в первую очередь о себе, о своем «теплом месте», о прокормлении своего семейства и о судьбе своих сбережений, а вспомнил бы о своем народе, о своих воевавших за родину предках… И решил бы для себя: «Не надо нам никаких Европ с гейпарадами. Буду делать то, что спасительно для народа: воссоздавать, с Россией и Белоруссией, единую нашу страну…»

И, вытащенный в очередной раз на всеобщее обозрение, перед камерами и микрофонами, вместо ожидаемого от него нечленораздельного блеяния ни о чем на украинском языке, обратился бы к народу с правдивым и покаянным словом…  И попросил бы народной поддержки в своем намерении вывести страну из того гибельного положения, в котором народ оказался…

Представить подобное трудно. Но наша будущая победа куется большими и малыми поступками наших людей, совершенными во имя нее. И наш порабощенный пока народ может записать на свой счет еще одно успешное действие, совершенное людьми, создавшими этот фильм…

Для нашего разрушения враг придумал использовать футбол. Однако русский дух непобедим. И нынешние русские люди своим фильмом дали бой врагу – «на его поле». А так как нынешние пособники нынешней «высшей расы» — на футбольных полях никаких, кроме финансовых и закулисных интриг, подвигов не совершали, то подвиг динамовских футболистов так и останется в народной памяти как высшая страница нашей футбольной истории. И станет назиданием для той части нашей молодежи, которую приучат воспринимать жизнь через футбол, — в разъяснение ей насчет того, где правда, а где – ложь, и кто нам друг, а кто враг…

(2013).

Опубликовано 15.06.2013 на сайте «Русская народная линия».

[1] Долучають (укр.) – приобщают.