Дорожное происшествие (1990)
Святочный рассказ
1
Был конец короткого зимнего дня, одного из последних дней старого года. По пустынной дороге, тянувшейся между заснеженных полей, неслась легковая машина, словно пытаясь догнать уходящее за горизонт солнце. За рулем машины сидел Иван Степанович. Он ездил в областной центр по служебным делам и теперь возвращался домой.
Весь день его пролетел в делах и в заботах, но выехав за город, он почувствовал себя свободнее; постепенно его стала покидать накопившаяся к вечеру усталость; мелкие хлопоты, которыми заняты были мысли и захламлена душа, отодвинулись куда-то на задний план.
Вокруг, куда ни глянь, было просторно и покойно. Во все стороны, до горизонта, раскинулись белые поля. Дома ютившихся у трассы деревень, покрытые громадными снежными шапками, казались маленькими, похожими на сказочные. Над крышами поднимался сизоватый дымок и бесследно пропадал в зимнем небе. Люди возились еще во дворах, но потихоньку в деревнях и, вообще, в природе, все замирало. На небе вырисовался уже бледный диск луны, а от заходящего солнца падали на снег розовые тени…
И тут, на просторе, наедине с бездонной глубиной неба, Иван Степанович вдруг ясно почувствовал, как велик и прекрасен мир. И на душе у него сделалось необыкновенно радостно.
Радость эта охватила его всего и нарастала с каждой минутой… Была она даже с некоторым оттенком грусти: оттого, что не всегда так, что редко выпадает отрешиться от суеты, оглядеться по сторонам, на мир вокруг себя – а жизнь между тем проходит, собственно бóльшая часть уже прошла, куда-то исчезла, бесследно и безвозвратно… Но затопляя эту грусть, душу Ивана Степановича переполнило счастливое осознание того, что теперь-то он понял, нашел, как надо жить – и ему казалось: он теперь сможет все.
Он ехал, смотрел, как солнце прячется за синеватой полоской леса, и думал о том, что скоро этот год кончится, наступит новый… — и ему почему-то верилось, что в новом году начнется для него новая, совершенно иная, настоящая жизнь…
Мелькали столбы, проносились поля, летели навстречу редкие облака, темнее становился закат, – но Иван Степанович всего этого уже не замечал. Он думал о великом совершенстве мира, а затем – сначала сочувственно, потом с удивлением – о людях: о том, как убого привыкли они жить – точно в скорлупе – постоянно уткнувшись носом в мелкие свои дела, всякими повседневными заботами, будто жиром пообростали, не чувствуют, не видят вокруг себя ничего…
Перед железнодорожным переездом Ивану Степановичу пришлось остановиться и несколько минут ждать, пока прогрохочет огромный товарный поезд, груженный углем и лесом. От переезда до дома оставалось чуть больше половины пути. Ивану Степановичу хотелось продлить чудесное свое ощущение – и он снова стал думать о том, как это люди могут так примитивно жить.
2
Погода тем временем стала меняться…
Белые безобидные облака, слетевшись вместе, превратились в одну грязную серую тучу. Туча стремительно распухала и скоро поглотила все небо, а вместе с ним и закат, и остаток света, и, в наступивших сумерках, принялась самовольничать на свой вкус и лад.
Сначала посыпал снежок, потом по-разбойничьи засвистел ветер, словно созывая все, что есть лихого в природе… И пошла плясать стихия!
Снег повалил совершенно без удержу, будто сама туча прорвалась во многих местах и из нее посыпалась начинка, которую тут же подхватывал ветер и кружил сумасшедшими вихрями. И скоро уже стало казаться, что все на земле несется в какую-то прорву, и порою трудно уже было отличить, где земля, а где небо. Ветер свистел непрерывно. Под бешенным его напором и большие старые деревья, кряхтя, покорно гнули стволы и наклоняли верхушки. Вьюга распоясалась вовсю. Временами она аж взвывала от удовольствия, предвкушая ночной разгул.
Ивана Степановича, однако, она ничуть не испугала. Напротив, он даже рад был, что оказался среди разбушевавшейся стихии – душа как раз требовала чего-то такого… Постепенно его охватил настоящий восторг. Иван Степанович прибавил скорости.
Он мчался сквозь вьюгу и, восхищаясь происходящим вокруг, мысленно отметил: «Другой на моем месте спешил бы побыстрее домой добраться, в скорлупе своей запереться, а я наоборот – наслаждение получаю…»
Вдруг прямо перед машиной он увидел человека, взявшегося неизвестно откуда… И подумать ничего не успев, – лишь, что тормозить и сворачивать поздно – Иван Степанович инстинктивно сжался… и перевел дух только когда понял, что по счастливой случайности проскочил мимо.
– Ах ты ж …! – на выдохе длинно заматерился он – и тут же почувствовал неуверенность в руках, так что вынужден был потихоньку сбавить скорость.
«Наверное, пьяный», – придя в себя, сообразил Иван Степанович и снова с досадой заматерился, хотя привычки материться не имел. Он понял, что человека он не заметил из-за торчащего на обочине дорожного указателя.
Когда он проехал дальше и немного успокоился, ему пришло в голову: «Интересно, а куда это он идет?» Иван Степанович вспомнил: до ближайшей деревни Михайловки – еще километров десять, и подумал, что по такой погоде добираться туда не сладко, а если это пьяный – то запросто может попасть под машину. Ему стало несколько не по себе, и чем больше он отдалялся от злополучного места, тем неуютнее себя чувствовал.
В конце концов, он развернул машину и поехал назад.
«Надо подобрать», — думал Иван Степанович, вглядываясь в дорогу.
«…Если пьяный – то еще чего доброго свалится куда-нибудь и замерзнет…» – продолжал он свои мысли и чувствовал, как прежнее состояние понемногу возвращается к нему. Ему уже представлялось, как усадив путника и разговорившись с ним, он заметит невзначай: «А я, браток, из-за тебя чуть в аварию не попал».
«…Лучше в конце, когда станет благодарить… Хотя нет: подумает еще, что я деньги хочу с него взять…»
Тут в свете фар он увидел парня, который действительно был пьян и петлял по всей дороге, еле удерживаясь на ногах. Вокруг него неистово носились снежные вихри – и казалось: это вьюга швыряет его из стороны в сторону.
«Да, с такой погодой шутить опасно», – подумал Иван Степанович. Остановив машину чуть впереди парня, он стал ждать, пока тот подойдет.
Парень был без шапки – наверное, где-то ее потерял. При множестве его одежд, все они были распахнуты, так что видна была голая грудь. Он уставился прямо перед собой и, поравнявшись с машиной, даже не глянул на нее, словно шел по канату и боялся смотреть по сторонам, чтобы не упасть.
– Куда, братец, путь держишь? – спросил Иван Степанович, когда парень проходил мимо.
Не поворачивая головы, парень что-то пробормотал в ответ, но то, что он произнес, не было похоже на Михайловку, а скорее напоминало Березовку, и Иван Степанович сообразил, что если парень идет в Березовку – то, значит, им не по пути: Березовку он уже проехал.
– Слушай! Тебе ж не в ту сторону! – крикнул он парню вслед.
Тот остановился, развернулся и, шатаясь, долго смотрел туда, откуда шел и где была Березовка; затем, как ни в чем ни бывало, зашагал обратно – в Березовку.
– Может, давай подвезу, – предложил Иван Степанович.
Все также глядя в одну точку перед собой, парень отрицательно замотал головой, отчего едва не упал.
Иван Степанович посидел немного в машине, провожая взглядом парня, потом сказал про себя: «Ну как знаешь…» Он развернул машину… но вместо того, чтобы ехать вперед, сдал назад, к парню. Приоткрыв дверцу, спросил:
– А то, может, поехали – переночуешь?
Пьяный, с трудом поворачивая язык, произнес: «Все н-р-мально», – опять замотал головой и, качаясь, пошел дальше.
– Ну, как хочешь, – повторил Иван Степанович и съежился от ворвавшихся в салон, попавших ему за воротник снежинок. Он захлопнул дверцу. Машина рванулась с места и уехала, оставляя за собой темноту.
3
«Таким алкашам никакие болезни не страшны!» – напустив на себя удивление, восхищение, некоторую даже зависть, стал думать Иван Степанович о парне, как только от него отъехал. Но затем эти мысли сделались ему неприятны и дальше он их не развивал.
Вьюга не утихала, но Иван Степанович уже не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Хотелось одного: скорее оказаться дома.
Когда некоторое время спустя вьюгу просветили фары встречной машины, мысли Ивана Степановича снова вернулись к парню: «Ерунда! Трасса все-таки – подберут…» – но опять Иван Степанович мысли свои оборвал и больше ни о чем уже не думал. Так он и ехал, будто отключившись от всего окружающего, стараясь не думать и не чувствовать – лишь нетерпеливо отмечая, сколько еще осталось…
Машина взлетела на пригорок. Внизу показались мерцающие городские огни. Теплые, уютные огоньки манили к себе, согревая душу и призывая побыстрее в них окунуться. Иван Степанович немного приободрился.
Миновав городскую черту, он промчался по освещенному проспекту, затем свернул в сторону, попетлял между пятиэтажками и въехал, наконец, в свою улочку, похожую в темноте на нору. Остановив машину у ворот своего дома, он некоторое время сидел в ней неподвижно. За воротами, словно опомнившись, громко залаял дворовый пес Пират. Иван Степанович выбрался из машины и пошел открывать ворота. Пират перестал лаять и радостно заскулил.
Иван Степанович въехал во двор. Выключив мотор, остался сидеть в машине. Подумал: надо будет не забыть лампочку вкрутить во дворе». В комнате, выходящей окном во двор, зажегся свет, и в окне появилась жена: приложив лицо и ладони к стеклу, она стала вглядываться в темноту. Увидев жену, Иван Степанович торопливо покинул машину, закрыл ворота и пошел в дом.
Дверь отворила жена. В доме было тепло и уютно. Ярко горел свет.
– Ну как там? Все хорошо? – спросила жена.
Иван Степанович, чтобы что-нибудь ответить, хотел было рассказать, как чуть на пьяного не наехал, но промолчал, а жене тем временем продолжала говорить:
– А я и не ужинала – тебя ждала. Наташка, правда, уже поела… Ну и холодина! Ты хоть не замерз там?
– Да нет. Это кажется, что холодно – ветер просто сильный, – вяло возразил Иван Степанович, и, надев тапочки, направился в кухню.
Ужинали.
– Да! Чуть не забыла! – спохватилась жена, хотя по голосу ее можно было уловить, что она, напротив, готовилась к разговору и ждала момента его начать. – Тут возле универмага предпраздничная распродажа была, и я Наташке потрясающее платье купила. Финское. Сейчас покажу, – она подхватилась из-за стола, скрылась в соседней комнате и возвратилась оттуда с покупкой в хрустящем целлофане. – Смотри, какая прелесть! И качество! Я как увидела… Оно, правда, большое на нее пока, но может на следующий год уже можно будет надеть… А нет – так пусть полежит. В крайнем случае, даже на выпускной пойдет. А то когда нужно – ведь не найдешь… В общем, я те деньги все потратила… Но за такое платье – это считай что бесплатно! Это же вещь! Смотри…
В соседней комнате, за дверью стояла пухленькая восьмиклассница Наташка. Она внимательно прислушивалась к разговору и на какое-то время даже замерла, перестав грызть ногти.
Иван Степанович протянул руку к платью, достал его из целлофана, помял в руках, посмотрел этикетку. Глянул на цену. Сказал: «Да, хорошее. Умеют делать», – и, пряча обратно в целлофан, подумал: «Потом действительно: нужно будет – так не найдешь»…
(1990).